- Ну что, сынок, веселисся?
А он ей говорит:
- Сердце у меня. Вызовите "скорую", пожалуйста.
Вот слово "пожалуйста" старушку так ошеломило, что она перекрестилась и попятилась.
И тут - опять-таки на счастье этого мужика - мимо шли два добрых энтузиаста, которым всегда до всего есть дело.
И они старушке говорят:
- Что, бабка, он к тебе пристает?
Она им говорит:
- Он мне "пожалуйста" сказал.
Они тоже удивились.
- Ты скажи, - говорят, - до чего допился. А вот сейчас мы его в пикет!
А старушка-то дальше пошла, думая, что, наверное, человек навеселился так с радости, потому что с чего ж еще?
А мужику тем временем, видать, снова стало хуже, потому что он стонать даже уже перестал.
Тут первый энтузиаст наклонился, носом посопел и второму говорит:
- А запаха-то не чувствуется!
А второй энтузиаст ему говорит:
- Запаха не чувствуется - это потому, что мы с тобои сами от мороза слегка приняли. Вот у нас обоняние и притупилось.
И они уже хотели его поднять, но, на счастье того мужика, мимо шел как раз его сосед по лестнице, увидел, что энтузиасты над кем-то хлопочут, и поближе подошел, чтобы принять участие. И он им говорит добрым голосом:
- Ребята, я этого мужика знаю. Он на нашей лестнице живет. Он профессор.
А энтузиасты ему:
- Само собой! Как на тротуаре нарушать, так все профессора!
А он им говорит:
- Нет, ребята, он правда профессор. Только раньше он от этого дела всегда отказывался. Говорил, нельзя из-за сердца. А сам вон, значит, как - в одиночку. Вы, ребята, его в пикет зря не тащите, а по-хорошему прямо в вытрезвиловку.
И сосед мужика, сказав такие слова, пошел своей дорогой, слегка покачиваясь.
И тут как раз мимо проезжала машина с красным крестом, но не белая, а серая, которую в народе называют "хмелеуборочная", и энтузиасты ей махнули рукой, чтобы она остановилась. Но она не остановилась, потому что была уже полная. Тогда энтузиасты попытались мужика сами поднять, но не смогли.
Первый энтузиаст говорит:
- Он прямо как комод тяжелый. Давай-ка, может, нам кто подсобит.
Но никто из прохожих не захотел помогать им тащить мужика, потому что - кому охота?
И тогда первый энтузиаст говорит второму:
- Я в пикет пойду, за подмогой, а ты тут оставайся. И он пошел, а второй остался.
А мужик, видать, снова в себя пришел и даже приподнялся на локте. Тут-то его и увидала одна добрая женщина, с сумкой. Она с самого утра ходила, мужа искала своего, потому что он как ушел вчера с друзьями, так до сих пор и не пришел. И она этого мужика издали увидела и решила, что это ее муж, и к нему побежала, чтобы его трахнуть сумкой по голове. Но поближе подбежала, видит, что обозналась, и, на счастье этого мужика, не трахнула, а только закричала:
- Вот ироды!
А мужик ей говорит:
- Плохо мне.
А она ему:
- Еще б тебе не плохо! Плохо ему!
И дальше пошла - на поиски мужа.
А мужик опять в снег лег.
Тут энтузиасту, который его сторожил, одному стоять надоело, и он пошел своего друга искать, и мужик один остался лежать.
Но лежал он уже вовсе недолго, так как, на его счастье, та старушка, которая его самая первая нашла, уже доковыляла до автомата и "скорую" все-таки вызвала, потому что ей все не давало покоя, что мужик ей сказал "пожалуйста". А за добро добром платят.
И вот "скорая" приезжает, и врачи видят: мужик в снегу. Сперва-то они разозлились, потому что они тут ни при чем, это милиция должна таких собирать, но потом смотрят - тут другое дело. И они его взяли и увезли.
Так все и кончилось по-хорошему. Только неизвестно, что с тем мужиком врачи сделали, чтоб он выжил. А то, что он выжил, - точно. Потому что, во-первых, врачи, конечно же, попались хорошие. Во-вторых, мужик очень уж везучий был. А в-третьих, рассказ обещан был добрый и должен иметь счастливый конец.
Наш брат
И в кого он у нас такой, я не знаю.
Казалось бы, родной брат. Но совершенно ничего общего. То есть, конечно, мы с ним похожи. Я похож, и он похож. Но он похож больше. На меня посмотришь - еще надо подумать: может быть, да, а может быть, и нет. Тем более, у меня фамилия матери. А у него фамилия отца, и если у кого-то еще были сомнения, так он скажет фамилию, и все, уже никаких сомнений.
И потом - кто так показывает паспорт? Я показываю так, что ничего не видно, я там палец держу. А он приходит - и отдает им в раскрытом виде. Он отдает, и они читают, и видят, что первое ощущение их не обмануло. Я ему сто раз говорил: "Не ходи с паспортом на почту. Скажи, забыл. Дай им партбилет". Так он мне устраивает скандал, кричит, что у меня много плюсов, но для него все перевешивает вот этот мой минус, что я ему такое говорю.
Я ему говорю:
- Ты на свои минусы посмотри!
У него только в очках - минус пять. На каждое стекло. Вы бы видели эти очки. Он в них как Чернышевский. Только борода меньше, а нос больше. И еще у него минус - он не может пить. Вот ему говорят: "Пей!" Он говорит "Я не пью". И все, конечно, переглядываются, и правильно, потому что зачем этот вызов?