Почти половина цепочки мулов уже вошла в воду, когда сержант Глорио – товарищ взводный – услышал накатывающийся вместе с волнами рев.
– В чем дело? – крикнул он.
Брод располагался в узком месте реки, где, как ни странно, было довольно мелко. Между высокими крутыми берегами даже днем было довольно темно. Лунной ночью вроде этой здесь была темень хоть глаз выколи, лишь отражения звезд слабо мерцали на воде. Боевики работали с точностью, приобретенной большим опытом, переводя упирающихся мулов с одного берега на другой, пока их товарищи несли стражу по обе стороны брода. Они не ждали проблем со стороны обескровленного противника, но великолепная техника гринго не позволяла забывать о том, что ночной рейд всегда возможен. Даже атака с воздуха была вполне вероятной, хотя прошло уже несколько месяцев с тех пор, как они в последний раз видели авиацию вне главной базы американцев в Кучимбе.
Когда в километре вниз по течению из-за излучины показался Боло Марк III, реакцией большинства боевиков была слепая паника. Он казался всего лишь тенью, но сама река расступалась перед четырьмя гусеницами несущейся со скоростью под сорок километров в час горы.
Сержант разрядил в танк свой АК – действие совершенно бесполезное, даже не будь его цель бронированной. От переднего ската брони протянулась полоска огня, и человека разнесло на куски короткой очередью гиперскоростных снарядов.
С левого, западного берега заговорила тяжелая зенитная установка. Прицел оказался точным; очереди 14-граммовых пуль впивались в борт Марк III, словно ручей зеленого трассерного пламени, текущий сквозь ночь. Яркими светляками вспыхивали искры, выбиваемые отскакивающими от уплотненного дюрахрома пулями. Там, где сохранился слой более мягкого абляционного покрытия, искр не было, но очень внимательный наблюдатель мог бы заметить отблеск звездного света на обнажающемся металле, в который продолжали впиваться пулеметные очереди.
Этой ночью на поле боя не оказалось внимательных наблюдателей, по крайней мере никого снаружи кабины Марк III. Из его орудийных портов выскочили хищные стволы скорострельных магнитно-импульсных орудий. Взвыли магнитные ускорители, разгоняя 50-миллиметровые снаряды до скоростей, при которых внешняя поверхность сверхплотного металла, из которого они состояли, превращалась в газообразную плазму. Снаряды оставляли в воздухе и на сетчатке глаз яркие следы. Эти орудия предназначались в основном для поражения бронированных целей, но могли использоваться и по-другому. Выбранный сейчас вариант превращал снаряд в сотни мелких осколков, накрывающих цель площадью сто квадратных ярдов. Они прошлись по счетверенному пулемету, его станине – а заодно и стрелкам, – словно чудовищная мясорубка в руках дьявола. Нагретые трением осколки остывали с треском и фонтанчиками фейерверков, и больше там ничего не шевелилось.
– Прекратить огонь! Прекратить огонь! – взревел Чавез.
Этот приказ не дошел до тех Глорио, что сломя голову неслись сквозь ночь, вопя от ужаса. Однако даже перед лицом такой опасности многие остались на своих местах. Они услышали и подчинились, все, кроме группы боевиков с самым лучшим бронебойным оружием в распоряжении Славного Пути – батареей скоростных ракет. Один из них навел на переднюю гусеницу Боло лазерный прицел, а второй открыл огонь.
Ракеты покидали направляющие с тихим шипением отработанных газов и почти мгновенно набирали скорость, издавая звук, напоминавший рев гигантского тигра.
Попади ракеты в гусеницу, они наверняка разорвали бы ее гибкий дюрасплав, хотя Марк III потерял бы лишь небольшой процент подвижности. Но они не попали. 4-миллиметровки Боло разнесли прицел раньше, чем ракеты прошли хотя бы четверть дистанции до цели. До самого стрелка было всего несколько метров. Его коснулся лишь один осколок, прочертивший алую линию поперек щеки. Он осел на землю и затрясся, не в силах пошевелиться даже для того, чтобы остановить заливающую лицо и разинутый рот кровь.
Две боеголовки расцвели шарами бело-голубого пламени, перехваченные выстрелами скорострелок. Третья взмыла в небо и унеслась прочь, пав жертвой последнего рывка прицела. Четвертая же подлетела достаточно близко для того, чтобы ее оснащенный защитой от дураков процессор обнаружил Марк III и классифицировал его в качестве цели. Ракета взорвалась, как и была запрограммирована. Направленный взрыв превратил круглую вольфрамовую пластину в грубое подобие наконечника стрелы и метнул его вперед даже быстрее, чем летела сама ракета.
Стрела ударила в броню чуть ниже стволов рэйл-ганов и, отскочив, исчезла в ночи. В сложном сплаве танковой брони образовалась вмятина размером почти с кулак, покрытая сияющей пленкой чистого вольфрама.
– Прекратить огонь, – еще раз выкрикнул Чавез.
Боло Марк III был уже совсем рядом. Почти всем мулам удалось выбраться на противоположный берег, и теперь они убегали вниз по реке, готовые скорее переломать в темноте ноги, чем оставаться вблизи огромного металлического объекта. Люди оставались на месте, так как на подсознательном уровне они были уверены, что бежать уже не имеет смысла. Танк вырастал прямо на глазах; вот уже фонтаны воды из-под его гусениц окатили некоторых боевиков. Среди них оказался и товарищ Чавез, который стоял, пригнувшись, всего в десяти футах от проносящегося мимо монстра. Наконец он выпрямился и плюнул в воду.
– Трусы, – пробормотал он. Было не совсем понятно, кого он имеет в виду. Но потом он пояснил погромче: – Эти трусы бегут от нас – они стреляли только по тем, кто их атаковал. Все в строй! Продолжаем операцию!
Потребовалось несколько минут, чтобы оставшиеся на своих местах боевики стряхнули с себя оцепенение, в которое впали от вида прошествовавшего мимо металлического кошмара. Еще несколько часов ушло на то, чтобы собрать разбежавшихся, но в конце концов все они робко выстроились перед лицом своего командира.
– Стоило бы вас всех расстрелять, – сказал тот. Некоторых снова затрясло; бывали времена, когда Чавез выполнил бы свою угрозу без промедления, и они прекрасно об этом помнили. – Но Революции так не хватает людей, что придется пощадить даже вас, хотя бы для того, чтобы вы остановили своей задницей пулю, которая иначе поразила бы истинного товарища Славного Пути. Быстро за работу!
Бетани Мартинс держала боевой нож словно топорик, лезвием от себя. Вороненый металл слегка дрожал, а ее губы под лицевой пластиной кривились в гримасе неприятного предчувствия. Оружие очень походило на созданный Резином Боуи оригинал длиной более фута и с утяжеленным кончиком, но его лезвие было сделано из сплава, похожего на броню Марк III. Затачивать его приходилось бруском из синтетических алмазов, зато он был острее бритвы и легко резал обычную сталь.
Часовой Глорио стоял на страже у парадного входа в дом. Она знала это, даже находясь позади здания, потому что его сделанные из листьев бананового дерева стены были практически прозрачны для некоторых сенсоров в ее шлеме. Кроме того, она могла с уверенностью сказать, что трое предыдущих обитателей этого дома были мертвы – не только из-за запаха, но и потому, что их тела отчетливо виднелись на ее ИК сканере. Так они не могли помешать засаде, да и вообще это была стандартная процедура Пути. Жители Сан-Мигеля сотрудничали с властями, и этого было достаточно. Правда, за сотрудничество могло сойти все что угодно – от участия в гражданских патрулях до продажи апельсинов проезжавшим мимо солдатам Пятнадцатой.
Честно говоря, Мартинс терпеть не могла убивать ножом, хотя и здорово в этом поднаторела. Одним из плюсов офицерского ранга было как раз то, что теперь ей нечасто приходилось делать это самой. Этому Глорио предстояло стать исключением в обоих смыслах слова.
Шаг вперед. Пол в хижине был земляной, за годы использования утоптанный до твердости камня, довольно чисто выметенный. Плетеная дверь не позволяла заходить внутрь курам и мелкому скоту. В кухне над очагом из мазаных кирпичей и железных прутьев висело неприятно правдоподобное изображение Кровоточащего Сердца. Угли заливали комнату слабым инфракрасным свечением, а подошвы ее сапог ступали едва слышно.
Шаг. За спину Глорио. Все его внимание было приковано к дороге внизу. Он держал в руках легкий пулемет с барабанной подачей боеприпасов, нечто нестандартное – очень похоже на производство Сингапур Индастриз. Ее бронежилет остановил бы осколки и пули пистолетного калибра, но эта штука вобьет клочья брони прямиком ей в грудную клетку.
Шаг. Расстояние вытянутой руки в кромешной тьме. Кромешной для него, но ее шлем превращал ночь в день. Даже лучше, чем день…
Мартинс вытянула руку на уровне шеи и резко рубанула. Что-то предупредило боевика: движение воздуха, ее тихий выдох – или же просто годы жизни в джунглях отточили его инстинкты. Он начал поворачиваться, но сверхъестественно острое лезвие уже прошло сквозь шейные мускулы и позвонки под ними, мгновенно перерубив позвоночный столб. Звук был словно от удара топором по свежей древесине; она уронила нож и прыгнула вперед, чтобы не дать обмякшему телу упасть. Не обращая внимания на залившую верхнюю часть ее бронежилета кровь и вонь содержимого освободившегося кишечника, она потащила тело назад. Забытый пулемет, тихо звякнув, упал на землю.
Лейтенант оттащила боевика в хижину и аккуратно уложила тело на пол. Последние импульсы грубо разорванных нервных окончаний заставили обутые в сандалии ноги несколько раз дернуться. Она секунду постояла, задыхаясь от напряжения и пульсирующего в венах адреналина, и снова шагнула к двери.
– Дженкинс, – прошептала она. Рискованно, но у Глорио никогда не было хорошей аппаратуры перехвата, а в последнее время даже имеющаяся работала все хуже. – Я помечаю тяжелое вооружение. Стартую.
С такого расстояния Мартинс четко различала очертания пулеметов и ракетных установок. Она скользнула прицельным визиром своего шлема по всем стрелковым позициям, а потом и по отдельным стрелкам, второстепенным целям. Каждый раз когда прицел сходился с целью, она нажимала кнопку на нижнем внутреннем крае шлема, передавая дублирующую информацию на шлем Дженкинса. Боевики хорошо постарались, подготавливая западню; во многих домах горели костры, маскирующие их ИК характеристики, а в качестве запасного варианта ко всяким железкам, напоминающим оружие, были привязаны группы местных жителей – все, чтобы обмануть звуковые и микрорадарные сканеры. Кое-какие уловки были настолько хороши, что ей приходилось потратить пару минут, чтобы разобраться, где что. И, только четко определившись, она их помечала.
Она знала, что объективный наблюдатель мог бы счесть несправедливой технологическую пропасть между солдатами ее роты и Глорио. Хотя огромное превосходство в численности и огневой мощи, которой обладали боевики в эти дни, давно сравняло счет.
С другой стороны, она объективностью не страдала и плевать хотела на подобную несправедливость.
– Все готово, – сообщил Дженкинс.
– Ананас, Красный? – вызвала она.
Пришли краткие подтверждения от Рамиреза и Марвитца. Она сняла с плеча винтовку, легла на землю и намотала ремень на руку, которой придерживала приклад. Прицельный визир лег на выход из траншеи с орудием пятидесятого калибра. Четыре человека в траншее…
– Давай.
Взревели дизеля УНВ, рванувших с места к деревне. Она коснулась спускового крючка, и ночь растворилась в потоках трассеров и огня. Под ударом гранатомета Ананаса исчезла деревенская кантина вместе с засевшим там расчетом РПГ.
– Дерьмо, ну почему сейчас? – простонала Мартинс.
Голос капитана Макнаута у нее в ушах сипел от боли и лекарств. У него даже остались силы хихикнуть.
– …И в самое неудачное время, – сказал он.
Этой ночью база Вилла была в огне. Минометы в ее сердце палили по очереди, вырывающиеся из их стволов всполохи озаряли ночь, словно мерцание зарниц. Шуух-шуух-шуух, трехзарядные магазины выстреливались, словно из автомата. Минометные расчеты подносили новые магазины почти так же быстро, но минометы стреляли довольно скупо. Только с их помощью можно было накрыть мертвую зону, где Глорио могли устроить свои огневые точки, а боеприпасов осталось не так много. С воем прибывающего экспресса по небу проносились реактивные снаряды, выпускаемые откуда-то из-за предела досягаемости минометов. Через пару секунд после того, как этот звук замолкал, изнутри доносился глухой грохот разрыва.
В их разговор вклинился пилот вертушки.
– У меня в обрез топлива и полно людей, которых надо забрать, – сказал он. Его голос был тусклым, словно оружейный металл, полное отсутствие эмоций говорило само за себя. – Вы можете обеспечить безопасную посадку?
– Послушайте, мы вас прикроем, – начала Мартинс.
Тяжелая установка ударила по базе полосами зеленых трассеров. Ей ответили желто-белые очереди; ни тот ни другой расчет не пытался попасть друг в друга, стреляя из укрытия и с предельной дистанции. Пулемет Глорио использовал импровизированный бункер, отрытый за последний час, но его вполне хватало. Участки минного поля защитного периметра базы все еще дымились там, где прошлись специальные противоминные ракеты, при детонации выбрасывающие сеть из взрывчатого шнура. Там же дымились тела саперов, которые пытались воспользоваться брешью в минном поле и колючей проволоке. Вокруг периметра было установлено множество управляемых автоматикой 4-миллиметровых гатлингов, у которых не было нервов, но зато была очень быстрая реакция.
– Черта с два, Мартинс, – прохрипел Макнаут. – Там их целый батальон. Думаю… – он закашлялся, – думаю, товарищ Чавез так долго шел вместе с нами, что просто не может смириться с мыслью о расставании. – В голосе капитана прорезалась сталь. – Проваливай, парень. Если попытаешься посадить здесь свою птичку, ее можно будет использовать вместо решетки.
– Дьявол! – пробормотал пилот. И добавил: – Прощайте.
Мартинс и Макнаут сидели в тишине, если не считать грохота сражения. Глорио подходили все ближе, переползая от одного укрытия к другому. Многие уже погибли, но все же недостаточно много, и реактивные пусковые установки продолжали швырять в небо взрывчатую смерть.
"Нечасто тебя приговаривают к смерти", – подумала Мартинс. Ее разум продолжал перебирать альтернативы, планы, тактические решения, как обычно. Вот только что можно сделать с семидесятью людьми против батальона боевиков, бросивших в бой все, что сумели сберечь до сих пор. Даже если это было безумием, безумием даже в терминах сумасшедшего мировоззрения самих Глорио.
– Надо сворачиваться, – почти беззвучно проскрежетал Макнаут. – Здесь уже ничего нельзя поделать. Все уже здесь, собирайтесь и отходите к побережью, там можно найти какой-нибудь транспорт. Это приказ, лейтенант.
Если на севере еще осталось хоть что-нибудь, ради чего стоит возвращаться. Последние сообщения были еще более безумными и странными, чем первое.