-Ну, так что же тогда получается?
-Если война с османами будет, то может статься, что мы потеряем и Азов и часть земель наших, за которые русской кровью плачено,– тихо сказал губернатор, не глядя на меня.
-Не уж то, ты боярин мысли крамольные у себя в голове держишь? Или силу оружия русского не признаешь?– нахмурившись, спрашиваю его, прикидывая в уме, с каким итогом закончилась война в моем времени. Помню, что Россия возвращала Турции Азов с его округом и обязывалась срыть укрепления на Днепре и Дону и Таганрогскую крепость. Кроме того, вроде бы Петр обязывался не вмешиваться в польские дела и дать Карлу пропуск в Швецию. Определенно есть о чем задуматься.
-Нет, что вы ваше высочество!– оторопело ответил Петр Салтыков.– сила оружия русского известна нам, да только выдюжит ли Русь матушка война на две стороны? Мне говорили, что цесаревич умный и деятельный человек, прислушивается к словам, коли они с пользой сказаны. Ведь нет теперь Священной лиги, и некому будет помочь России, да что там, все только Османской империи помогать будут, после победы над шведами!
-Твоя правда боярин, но ведь к государю приходят донесения об угнетенных братьев наших по вере, да еще и князья дунайские помощь предлагают, отец не выдержит и сорвется к Днепру. А ведь кто-нибудь из князей и предать может, всяко под боком у басурман лежат, вот и предадут, для злата и живота своего не глядя на своих крестьян, слезно молящих государя нашего о помощи.
Подумав немного я все решил пока ничего не обещать и лучше прикинуть шансы на войну, благо что многое мне известно, и кое-что может быть подправлено. Вот только хватит этого эфемерного поправления? У османов то армия раза в три больше нашей под Прутом была. Что ж время покажет, кто прав, а кто виноват.
-Хорошо, боярин я поговорю с государем, но не обещаю, что получится, вам же, как я слышал вскоре полки подойти должны от татарвы защищаться, так ты их к южным рубежам определи и по крепостницам рассели, все же надежней оно будет. И армию не пропустят и от летучих отрядов проще отбиваться да мирных людишек защищать.
-Благодарствую ваше высочество!– встав, боярин, поклонился мне, как всегда кланялись старшему и более высокому не только по положению, но и по знаниям.
-Если какие вопросы появятся, то пиши мне, постараюсь ответить, или помочь, а ежели у меня самого возникнет надобность в тебе Петр, то уж не серчай, отпишу обязательно и службу попрошу,– с улыбкой сказал я ему.
-Как можно? Я же с радостью!
-Вот и замечательно, тогда ступай, давай, время идет, а мне уже сегодня снова в дорогу собираться, даже дел здешних посмотреть не успею. А то может за год еще, каких мздоимств нашлось, и кое-кого повесить для острастки не помешает,– с показным сожалением говорю боярину, тот лишь слегка покивал головой и был таков, позволив разрешения удалиться.
Однако уехать вечером не получилось, было решено остаться в городе до утра, хляби небесные оказались чересчур уж слезными. Ливень стоял такой, что дальше десятка шагов ничего не было видно, словно не вода это, а сплошное серое марево.
Но за ночь видимо погода наладилась и поутру даже светило осеннее солнце, тусклое, кое-как согревающее усталую землю, но даже такое светило много лучше чем яростный дождливый напор. Перед тем как мы выехали за ворота, к нам подъехал молодой отрок в курьерском облачении и передал мне увесистое письмо от смоленского губернатора. Поблагодарив отрока рублем, мы тронулись в путь, я же изменив своим правилам, залез в карету, слишком уж необычно это, вроде бы только вчера говорили с Салтыковым, а тут на тебе и письмецо, причем, наверное, писаное явно не день и не два назад. Значит, вчера была только проверка, а сейчас нечто большее, важное.
Занавесив с одной стороны кареты шторы я поудобнее уселся на вещах, распаковал письмо, с каждым мгновением все сильней углубляясь в чтение старорусской письменности. Постепенно, как это бывало раньше, буквы выстроились в понятный мне ряд и проблемы были решены. Продираясь сквозь множество титулов и ненужных хвалебных словоизлияний, я таки уловил суть письма и даже несколько оторопел, и в принципе оно действительно как минимум стоило того, чтобы быть прочитанным.
В нем говорилось о том, что все неудовольствия, среди разных слоев населения южных окраин Смоленской губернии и владений Азовской, постоянно находящийся ели не войны с Татрами, то уж в ожидании оной точно.
Конечно, в центральных провинциях сопротивление действиям государя и его реформам не могло возникнуть в силу объективных причин, чего нельзя было сказать об окраинах, то есть у башкир, казаков и южных народов, относительно недавно влившихся в состав России.
Однако главное все же было не это, основной вопрос уделялся Малороссии. Было коротко написано, что сразу после Полтавы царь Петр утвердил представленные ему гетманом Скоропадским статьи о сбережении всех прав и вольностей казачьих войск. Плюс к этому государь подписал статью о том, что казаки, находящиеся в подчинении у генералов не занимались, не военным ело, то есть заготовкой сена, выпасом крупно рогатого скота и лошадей и многим другим, не являющимся обязанностями казаков. Так же говорилось о том, что на казацких дворах будет строго запрещено останавливаться без разрешения старшины поселения, всех же ослушников указа государева ждала кара немилосердная. Вот только какая, почему то Салтыков не указал.
И после всей этой мишуры, в самом конце письма было написано о том, что якобы губернатор смоленский разговор вел с бывшим чигирским сотником Невенчанным, когда он ехал из Москвы, то на дороге встретил гетманского посланца, отвозившего к государю дичину. Так вот этот посланец спрашивал сотника, что в столице делается, сам же он говорил, что ходят слухи на Украйне, будто бы государь хочет украинских людей перевести за Москву и на Украйне поселить русских людей. А сама Москва лучшие города казаков хочет себе побрать. Да и много других нехороших слухов сказывал посланец, да и говорил о том, что призывают их поднять Орду и объединиться с татарами, скинуть с себя русских людей.
Сразу же после слов сотника была небольшая приписка, как избавиться от этого, да не допустить погибели людишек. На Украйне надобно, прежде всего, посеять несогласие между полковниками и гетманом, не надобно исполнять всякие просьбы гетмана, особенно когда будет просить наградить кого-нибудь деревнями, мельницами или чем-нибудь другим. Тех же, кто был в измене уличены и произведены в чины, отставить и произвести на их место тех, которые добрую службу государю показали. И вот когда народ узнает, что сам гетман не будет иметь такой власти, как Мазепа, то станут они приходить с доносами.
При этом самим доносчикам не надо чинить препятствий и обращаться с ними ласково, даже если некоторые из них придут с ложью, то пускай ибо, потом придет уже тот человек, который правду сказывать будет, а гетман и старшины будут опасаться этого. Так же боярин Салтыков написал, что бывал он в Глухове и виделся с гетманом, да только во время пьянки, много чего интересного рассказывал Скоропадский о том, что в тех краях творится, «всякими способами внушает злобу на тех, которые хотя мало к нам склонны».
-Интересно получается, грамоту то отец подписал, а гетман выходит, свои собственные игры закулисные вести надумал? А тут еще и это… вот блин и приехал на Родину, любимую и желанную! Да у меня в Испании меньше проблем было, а тут только к первому городу подъехал и уже нате и решайте «ваше высочество»,– тихонечко бурчу сам себе под нос, листая страницы письма, коих насчиталось больше десятка штук.
«…Слышал я, ваше высочество, что гетман сей хочет просить у государя-батюшки, чтоб он ему дал Умань. Вполне возможно что он напишет будто бы Умань местечко малое, но это на самом деле место большое и соседнее со степью. В самом городе с уездом будет тысяч десять людей, по моему мнению, ему Умани давать не следует, пусть живет со всеми своими делами у нас в середине, а не в порубежных местах, и под присмотром и киевский губернатор с воеводой приструнить в случае чего смогут.
Умань на границе степи, нагайским татарам, кочующим по ту сторону Днестра, и запорожцам пристанище, беспрестанно татары из Очакова приезжают туда покупать скотину, а уманцы к ним в Очаков ездят, возят лубья, доски и уголья. Гетман Скоропадский, думаю, будет писать жалобы на Палея, но пускай государь наш не слушает его, гетману хочется выжить Палея из порубежных городов и на его место послать кого-нибудь из своей своры. Знаю и то, что если еще не писал, то будет писать к царю-батюшке жалобу на чигиринского полковника Галагана и на Бреславского, хочется ему, чтоб их не было рядом с ним, потому что они с другими к России склоняются и братьев славян своих к этому же примучают.
Сам же Скоропадский поставил в Корсуне полковника Кандыбу, а оный изменником был при Мазепе. Еще когда Мазепа посылал его к киевскому воеводе, из Ромна, чтобы он в Корсуне остался в полковничьем чине, то князь Дмитрий Михайлович Голицын, узнав об этом, не допустил его. Из-за этого Кандыбе некуда было деться, но придя к гетману он тот час же получил должность в Корсуне, туда же куда его сам Мазепа-изменник и определил. Но разве можно ждать от этого чего-нибудь хорошего, кроме плутовства?
Очень хорошо было бы, если б на его месте был другой человечек, с нашей стороны, как и во всех порубежных городах были полковники несогласные с гетманом, потому как если будут не согласны они, то дела Скоропадского будут открыты нам как писание священное…»
Устало протираю глаза, убирая в папку письмо смоленского губернатора, неизвестно как оказавшийся в Воронеже, да еще и столь хорошо осведомленном о делах не своего района ответственности. Впрочем, думаю, что на то они и ближники государевы, чтобы друг с другом отношения поддерживать и информацией делиться, главное, что звоночки тревожные поступают и это в преддверии войны с Османской империей. Которую, увы, не избежать, ведь начала ее отнюдь не Россия. Сместят Али-пашу, дружественного Руси и султан тут же воспользуется моментом.
Да и подозрительность киевского воеводы и смоленского губернатора, относительно порубежных полковников понятна, стоит только вспомнить, что Мазепа сбежал вместе со шведским королем, и сейчас обретается на территории Османской империи.
День за днем возвращался к чтению письма, заново пробегая глазами самые важные моменты, но пока ничего не приходило в голову. Как избежать заведомо проигрышной войны? Почему именно проигрышной? Потому что воевать на два фронта Россия не сможет по одной простой причине, нет у нее ни ресурсов, ни подготовленного четкого плана, который в прочем будет составлен, да вот только опираться он будет не на собственную силу и припасы, а на обещание дунайских князей. Так стоп! С чего же началась война? Карл оказался у османов, а через год султан объявит войну, точнее следующей осенью, получается, что время пока есть и тот фактор, который и является «раздражителем» Османской империи стоит убрать как можно быстрее. Хорошо, что дипломат новый в Стамбуле Шафиров полностью перенял бразды у погибшего Петра Толстого, иначе много ниточек потеряно могло быть, очень много, а они нам ой как нужны.
Еще бы узнать о том, как дела обстоят с нашими западными «друзьями» столь лихо предававшими нас, что уже и не знаешь, как лучше с ними или без. Но это так, мысли в слух, отец же для блага страны «забудет» предательство некоторых королей и поможет им, что, конечно же, правильно, вот только мне забывать это не следует. Лучше холить и лелеять достояние истории, а лучше приказать историку подробно написать об этом труд, с привлечением официальных документов и писем, думаю, государь наш не будет против этого. Тем более что уже год как у нас появилась первая типография, и размножить книгу не составит труда, хм, наверное. Решено, буду у батюшки просить дозволения о составлении подробного описания дел праведных и не очень.
Да и Петру, после Полтавы очень выгодно уладить вопрос о польском престоле. Восстановить полную законную власть Августа Второго, при этом оный тут же должен забыть о стародавних претензиях Речи Посполитой на Белую Церковь, как впрочем и о каких-либо претензиях польского короля на Ливонию. Но все это мои догадки, правда, до сего времени отцу не откажешь в каких-либо политических упущениях, что ни говори, а государь действительно человек дела, совершивший невозможное за неполные десять лет!
Наместник Алексей Петрович Романов.
Остатки нашего посольства прибыли в Рязань до обеда, уставшие, но счастливые, ведь что может быть приятней возвращения домой? Въезжая в город я думал, что и встречать то нас никто не будет, все же я посылал одного из гвардейцев с письмом, в котором говорилось, что мы вообще прибудем в начале декабря. Однако видимо погода решила нам подыграть и последние полтораста верст оказались на удивление легко проходимыми.
Вот только стоило нам въехать на центральную площадь, где и стоял мой дворец наместника, как в воздух взметнулись оголенные штыки сотен витязей. А чуть в стороне строя стоял майор Заболотный, за ним два десятка расчехленных «колпаков». От удивления я даже не заметил, как ко мне подъезжают Прохор, Артур, Михаил и Кузьма, с улыбками, глядящими на мое несколько ошеломленное лицо.
-И когда вы только успели приготовиться?– отойдя от ошеломления, спросил троицу.
-Так благодаря разведчикам Прохора мы вас, ваше высочество уже третий час ожидаем,– ответил Кузьма, поправляя обрез на поясе.
-Молодцы, что еще можно вам сказать? Вот только где весь Совет, почему вас только трое, не вижу Николая, да и Сашки тоже нет?
-Никола в Истьинский завод вчера уехал, с проверкой поставок руды возникли какие-то проблемы, а Сашка с заводом и шерстью управляется,– ответил Артур.
-Каким еще заводом?– удивляюсь.
-Он еще летом нашего молодого мастера-токаря, подговорил ему с проблемой шерсти его помочь, так Андрейка и придумал станок прядильный с чесальней. Ну а наш Сашка не дурак, сразу еще тройку таких же ему заказал, а они места много требуют, вот и получился у него завод, не большой, правда, но зато все под крышей, да и людишек по вашему распоряжению не сильно мучить приходится,– пожав плечами, коротко рассказал датчанин.
-С этим ясно, но вот что с рудой? Там же чудо-печи на ней стоят, все в избытке, только лопатой да киркой махай.
-Не знаем, перед нами Никола не отсчитывается, поэтому и ответить не можем.
-Ладно, этот вопрос я сам с ним решу. Скажите мне други, где моя прелестная лекарка, почему не вижу ее, раз уж вы все тут?– задал самый насущный и главный для меня вопрос.
-Она в корпусе все время проводит, в городе не появляется почти, поэтому она сейчас должна прибыть.
-Понятно,– кивнул своим мыслям и с улыбкой чуть пришпорил коня, останавливаясь в центре площади, только теперь я заметил, что кроме витязей здесь стояли и воины СБ, блестя поверх тулупов стальными кирасами.
-Воины!– выпрямившись в седле, делаю небольшую паузу.– Сегодня замечательный день для всех нас! Я горжусь вами, всеми вами, вашими поступками и вашими победами! Наша Русь-матушка взрастила вас, а я дам вам цель в жизни! Так отпразднуем же победу русского оружия и русского мужества над северными варварами! Сегодня в городе объявляется большой праздник в честь победы моего отца близ Полтавы!
-Ура! Ура! Ура!– троекратное «ура» пронеслось над площадью, выводя из полудремы мирных обывателей.
-Кажется Михаил, твоим орлам придется сегодня поработать больше обычного,– улыбнулся я начальнику СБ.
-Такая работа только в радость для них
-Что ж, я рад коли так и есть. А теперь извините меня друзья,– глядя на противоположную сторону площади, где послышался стук копыт и через мгновение вылетела небольшая кавалькада, во главе которой на гнедой кобыле скакала прелестная девушка, с сияющими от слез глазами.– Я думаю нам всем стоит собраться в Приемной зале, причем всех офицеров полка и СБ стоит пригласить, а завтра ближе к обеду я думаю, будет нечто необычное, о котором я говорил вам еще в прошлом году…