Я несколько растерялся.
- Работать, естественно... Ну, и потом ведь мы с Энн...
Легкая, едва уловимая тень скользнула по его лицу.
- Да, да, конечно, я помню, - торопливо перебил он меня. - Но как вы думаете работать?
- Простите? Я, кажется, не совсем вас понял.
Сэр Генри встал и прошелся по кабинету, умело лавируя между книжными нагромождениями. Сэр Генри высокий, даже очень высокий человек. Когда он проходит возле вас, кажется, что мимо проезжает двухэтажный троллейбус.
- Видите ли, - начал он очень мягко и неторопливо, - можно было бы продолжить тему вашей диссертации, развить ее, поискать новые направления...
Он помолчал, потом, остановившись передо мной, сказал твердо и холодно:
- Но это пустое дело, сэр. Ваша работа позволила получить исчерпывающую информацию о штамме вируса Б-II. Продолжать изучение особенностей его строения или влезать в механизм взаимодействия с живой клеткой бессмысленно. До тех пор пока не будут разработаны новые методы исследования, всем этим просто не стоит заниматься. Вы будете по крохам собирать данные, которые в лучшем случае послужат пищей для отвлеченных, а поэтому бесполезных умозаключений наших теоретиков. Нужно искать что то новое. Берите пример...
Дверь в кабинет распахнулась, и я увидел Энн. Моя Энн! При виде ее я сразу забыл все, о чем говорил сэр Генри. Но появившуюся на его лице легкую тень досады я все же успел заметить.
Румяная, энергичная, напористая. Все это относится к моей Энн. У нее белокурые волосы и решительная походка. Она жизнерадостна и непосредственна. Однако в пределах разумного.
- Цветы необыкновенно хороши! - улыбнулась она. - Почему ты оставил их в передней? Мне приятней было бы взять их из твоих рук.
- О Энн, я просто не знал, где ты...
- Я была на кухне, разве ты не видишь?
Она указала на ослепительно белый, хрустящий, как первый осенний ледок, передничек. Я улыбнулся, невольно подражая улыбке сэра Генри. Энн такая уютная, домашняя и... нелогичная. Жаркая волна умиления прихлынула к сердцу.
- Но, Энн, чтобы увидеть тебя, я должен был заранее знать, где ты, а не зная этого, я не мог определить по твоему наряду, где тебя нужно искать. Круг замыкается.
Сэр Генри чуть усмехнулся в аккуратно подстриженные усы.
- Все равно! - убежденно сказала Энн и тряхнула головкой.
- Я надеюсь, - деликатно вмешался сэр Генри, - что мы продолжим наш разговор о... вашей работе после обеда.
Мы с Энн вышли из кабинета, и время до обеда заполнилось для нас потоком милых пустячков, которые так горазды изобретать влюбленные. Мы побывали и на кухне. Там Энн очаровательно мешала миссис Твидл и ее помощнице готовиться к банкету. Потом мы слушали магнитофонные записи, потом Энн пела, потом мы немного посплетничали об общих знакомых, а потом уже смеялись просто так. Одним словом, мы сделали кучу дел и ничего не сделали. Я хмелел от любви и семейного окружения, как хмелеют от хорошего выдержанного вина. Я давно потерял родителей, еще в раннем детстве, и тепло чужого камина согревало мое сердце. Сейчас, вспоминая этот день, я понимаю, что уже тогда назревала гроза, которая не могла не разразиться. Но тогда я не замечал ее. Я был совсем другим человеком тогда. Просто я был слишком молод и глуп.
- Итак, ты самостоятельный человек, и пора подумать о будущем, сказала, наконец, Энн, когда мы уединились в ее комнатке.
Как она походила на своего отца! Даже слова почти те же. Пожалуй, сэру Генри не хватало только некоторой законченности в суждениях, присущей его дочери.
- Прежде всего мы поженимся, - сказал я.
Это было мое единственное твердое убеждение. Это было мое единственное желание. Я хотел жениться на этой девушке, и, черт побери, неужели я этого не заслужил!
- Конечно, - сказала Энн, - но где ты собираешься работать?
- Я, право, не очень задумывался над этим вопросом. Мне кажется, меня могут оставить в университете, там найдется для меня место, да и сэр Генри кое-что обещал сделать.
Она помолчала. Энн никогда не говорит сразу. Свою мысль она тщательно шлифует, правда, как всякая женщина, она обращает внимание только на те аспекты, которые ее интересуют.
- Безусловно, - сказала она, - ты сможешь остаться в университете. Ты способный, и у тебя есть перспективы стать известным ученым. Это так. Но нас теперь будет двое... А может... В общем у тебя будет семья. Понимаешь? Семья-а! А университет - это очень долго. И, главное, там мало платят. Много лет подряд нам придется еле-еле сводить концы с концами. На помощь папы рассчитывать не приходится, - она усмехнулась. - Занятия наукой в столь неразумно широких масштабах свели почти на нет все его состояние. Я хотела бы начать нашу совместную жизнь самостоятельно. Понимаешь? Независимость, независимость и независимость - вот мой девиз.
Она умолкла. А я не знал, что ей ответить.
- А кроме того, - продолжала она, несколько поколебавшись, - мне не хотелось, чтобы ты походил на отца. Он слишком ученый. Он немножко не от мира сего, а сейчас, согласись, это смешно. Ему не нужны деньги, слава, я иногда думаю, что и семья ему не нужна.
- Энн!
- Я думаю, что мама была очень несчастлива. Мне не хочется стать женой человека, для которого ничто не свято, кроме науки. Понимаешь?
- Ты несправедлива, Энн, - горячо возразил я, - ты несправедлива к сэру Генри! Твой отец большой ученый и честный человек!
- Допускаю, но от этого ничего не меняется.
Мы вновь замолчали, и признаюсь, впервые молчание вдвоем с Энн было для меня тягостным.
- Что же ты предлагаешь? - спросил я.
Она внимательно посмотрела на меня. Этот открытый взор что-то мне напомнил, мне показалось, что кто-то уже смотрел на меня так. Только это было давно. В другой жизни.
- Твои чувства ко мне позволяют надеяться на твое согласие, - как всегда, несколько витиевато и в то же время совершенно определенно сказала она.
- Конечно, Энн, если только...
- Мне хотелось, чтобы ты работал в какой-нибудь фирме, там солидные оклады. Кстати, и места есть, я слышала...
Она выжидательно посмотрела на меня.
- Черт побери! - воскликнул я. - Мне нравится твое предложение, я и сам подумывал об этом, только...
По правде говоря, я кривил душой. Мне совсем не хотелось с головой окунаться в промышленность. Там много бессмысленных хлопот, и мало науки, и мало творчества, и мало свободы.
- Боюсь только, что тогда на моей карьере ученого придется поставить крест, - наконец выдавил я.
- Почему? - Энн пожала плечами. - В фирмах такие отличные лаборатории, современное оборудование, ты сможешь работать над избранной темой еще успешнее, чем в университете.
- Да, пожалуй, ты права, - нерешительно согласился я.
- Я очень рада, что ты это понял, - нежно сказала Энн и ласково улыбнулась мне.
А я тогда почему-то подумал, что она своей манерой смотреть прямо в лицо собеседника удивительно напоминает напудренных дам на портретах в кабинете сэра Генри...
После банкета, который, кстати сказать, прошел очень весело и в самой непринужденной обстановке, сэр Генри подошел ко мне с двумя рюмками подогретого портвейна.