Он спрыгнул с седла.
Берхард перекинул ногу через спину коня и с бурчанием вывалился на дорогу, громыхая кольчугой.
— Говорят, между Западным и Герцогским мостами тысяча шагов — хотя считали-то их с дороги. Идем.
Он ухватил коня под уздцы и неожиданно первым двинулся вперед.
Дьюранд, покачав головой, зашагал следом.
Разведчики карабкались по гранитным холмам. То и дело путь им преграждал тупик, или отвесный откос, или непроходимое ущелье. Берхард вполголоса сыпал проклятиями. Порой над холмами прокатывался взрыв смеха или громкое ругательство, заставляя обоих застыть на месте. Дьюранд обшаривал взглядом вершины холмов и деревья. В какой-то момент над ним пролетела сова — молодой рыцарь вздрогнул и отшатнулся. Каждый раз, как Берхарду случалось оступиться и поскользнуться, кольчуга его звенела, как повозка лудильщика.
Мысли Дьюранда вновь обратились к Дорвен и ее мужу. Сможет ли он наконец вырваться из этого неловкого положения? Если не прямо сейчас, то хотя бы потом, когда ярость Радомора поостынет? Союзники Гирета заставят Радомора присмиреть — герцоги будут участвовать в войне не одни, а у Абраваналя есть друзья. Так или иначе, но он справится. А вот у Ламорика и Дорвен шансов почти нет. В каждом из них немало хорошего. Им просто надо время и покой, чтобы понять это. И всяким глупцам нечего путаться у них под ногами.
Однако сердце Дьюранда было неподвластно доводам разума: он отчаянно хотел увезти любимую.
Они шли уже около часа — по папоротникам и колючкам. Дьюранд перегнулся через чалого.
— Может, подать чуть назад? Впереди вроде как горит костер, хотя я не уверен.
Какая-то яркая точка мерцала меж верхних ветвей — там, где, должно быть, лежала дорога.
— На холме могут стоять добрые две сотни солдат.
— Ежели они возьмут арбалеты, тут-то мы и поймем… Ох, Силы Небесные!
— Берхард! — Дьюранд резко развернулся к деревьям, сжимая меч.
Старый рыцарь присел в кусты, проворно спустил штаны и, борясь со стальными полами кольчуги, принялся облегчаться.
— Берхард, чтоб тебя!
Пока его спутник был занят делом, Дьюранд снова повернулся к холмам, что тянулись к дороге. Дальше была река — до сих пор меж ветвей светлели блики.
Дьюранд взвесил в руке заржавленный меч. Но покуда Бернард кряхтел в зарослях, все тени оставались на своих местах. Никто не двигался в их сторону.
Берхард поднялся, застегивая пояс.
— Ох, ну вот, опять запутался… Тридцать лет со мной такая история, всякий раз одно и то же. — Он, сощурившись, уставился на Дьюранда. — Сперва исподнее…
Дьюранд стоял в темноте, стиснув зубы.
— Это ж самим искушать судьбу, — промолвил Берхард.
— Если мне придется смотреть, как ты все это с себя снимаешь, — заявил Дьюранд, — тебе придется скакать всю дорогу в одних штанах.
— Увы… ну коли ничего не поделаешь, остается надеяться на лучшее.
Он всунул ногу в стремя и грузно влез на коня.
— По-моему, лощина достаточно широкая, чтобы по ней проехать.
Дьюранд удивленно хмыкнул.
— А арбалеты?
— Мы уж, верно, в лиге от них, да и потом, радоморовы парни будут высматривать нас на мосту.
Цокнув языком, рыцарь пустил коня вперед.
И буквально в следующий же миг они вывалились на дорогу — в двадцати шагах от шестидесяти вооруженных солдат. Перед ними раскинулся во всю ширь Фалерский мост, у подножия которого стоял внушительный трактир. Рыночная площадь Тентерс-ярд тянулась от трактира к тому месту, где днем торговцы платили пошлину за проезд. Сейчас по всей площади горели костры, раздавались громкие голоса.
— Адово пламя! — прошипел Берхард. Горе-разведчики замерли в тени, в которую им посчастливилось выехать и которая пока их скрывала.
Трещали костры, клацали игральные кости. Солдаты спорили, какая шлюха в Эльдиноре лучше остальных. Дьюранд с трудом сдерживал желание дать коню шпоры и попробовать прорваться в открытую.
Он выждал еще несколько мгновений.
— Кажись, все тихо? — прошептал Берхард.
Легонько тронув поводья, Дьюранд направил коня на запад, каждую секунду ожидая, что за спиной раздастся лязг арбалетов.
Медленно, мучительно медленно полоса тьмы за ними увеличивалась. Голоса становились все тише. Наконец Дьюранд позволил себе вздохнуть посвободнее и попытался было спрятать меч в узкий просвет ножен, но тот зацепился за веревку.
— Адово пламя!
Он чувствовал, что весь так и дрожит. Нелегкий выдался денек. Да и все последние дни.
Берхард направил своего чалого бок о бок с конем Дьюранда и улыбнулся.
— Не стоило выбрасывать хороший меч.
Дьюранд повернул клинок — и меч наконец вошел в ножны.
— Что-то не припомню, какой рукой я тебя подхватил — той, что носит меч или щит?
— Не издевайся над старшими. Старинный мудрый обычай — дорожить мечом. Никогда ведь не знаешь…
— Не знаешь что?
— Ты, может, и не поверишь, но вот лично у меня клинок зачарован.
Дьюранд расхохотался.
— Гляди-ка. — Берхард подставил меч лунному свету, и клинок замерцал, точно полоса серого сиропа. — Он сварной. Древний-предревний. Старые кузнецы вязали меч из отдельных кусочков, специально подобранных.
— Добрая сталь никогда не помешает.