Все повернулись к Аланде. Та медленно кивнула. — Мы почти дошли. — Теперь все обернулись и посмотрели назад. Каждый из них подумал об урагане, как об твари, одухотворенной злым существом, находившимся внутри него, и о мутной массе облака, катившегося к ним, в котором, казалось, они видели лица проклятых созданий, рычащих и кусавших воздух нематериальными зубами. Над гребнем самого близкого к ним кряжа висел туман, похожий на очередную призрачную тварь, наблюдающую за ними и выжидающую их действий, чтобы потом опять наброситься на них. Усики темного облака протянулись над их головами, похожие на летучих мышей, летящих на фоне луны, а брызги черного града требовали торопиться в поисках укрытия. Ясени, росшие вдоль дороги, внезапно сбросили свои листья, как если бы кто-то перерезал невидимую линию, державшую их на ветке: они падали вокруг отряда только для того, чтобы вновь взмыть в воздух в круговороте ветра.
Других предупреждений не требовалось. Отряд быстро пошел вперед, к линии холмов. Уртред и один из горцев несли Аланду, чьи ноги бесполезно волочились по земле. Ночь стала еще темнее, когда они вошли в ту часть леса, где зеленые листья еще висели на ветках деревьев, хотя как раз тогда, когда они шли мимо, град и снег меняли их зелень на цвета осени и зимы.
Дорога начала резко подниматься вверх на последний кряж перед холмами, виляя влево и вправо. Когда перешли очередной перевал, то впереди, перед собой, увидели темный узкую расселину, над которой был перекинут старый, сильно разрушенный каменный мост, первое человеческое строение, которое они увидели с тех пор, как выбрались из башни у края леса. От моста остались только два концевых пролета, средний рухнул в овраг. Угрюмый рев из глубины подсказал им, что по дну оврага бежит река. Они отклонились от дороги вправо, и только теперь сообразили, что вместо того, чтобы убегать от бури, шли параллельно ей.
Через несколько секунд буря обрушилась на них. Ветки деревьев выгнулись назад, когда шквальный ветер задул в полную силу, все накрыло белое снежное одеяло. Градины размером с небольшой камень стали падать вокруг них: некоторые попали в цель. Они укрылись под огромным раскидистым дубом, а воющий как сумасшедший ураган, казалось, раздирал воздух на клочки. Шли минута за минутой, ветер бушевал и неистовствовал, сорванные им ветви кружились над их головами, как если бы сам ветер был живой и искал их. Потом стало немного потише, и они опять сумели встать на ноги. Они услышали, что буря ушла на север, как если бы их невольное отклонение в сторону сбило ураган со следа, и хотя небо над ними было совершенно черное, ветер прекратился. Похоже на то, что волк пошел по их первоначальному пути, за оврагом. На какое-то время они были в безопасности.
Они пошли вдоль берега, в поисках места, где можно перейти на ту сторону. Не пройдя и двухсот ярдов, они нашли место, где прошел центр урагана: полоса шириной в тридцать ярдов, вырезанная из леса. По обе стороны от нее деревья стояли невредимыми, но в середине могучие стволы были вырваны из земли и переломаны, как спички. Некоторые свисали в овраг под опасными углами; толстый слой инея покрывал землю, слабо светясь в темноте. Полоса разрушения переходила на ту сторону реки. Они постарались как можно быстрее перейти через нее, но не прежде, чем Уртред заметил пару следов ног, темные пятна на замороженной земле перед ними: Двойник. Он был прямо перед ними и каким-то образом уцелел, хотя все кругом было разрушено. Джайал остановился, нахмурив лоб, его глаза впились в щели маски Уртреда.
— Он очень близко, — прошептал юный воин, нервно поглядев кругом.
Двойная угроза: одна впереди, другая движется на север. Холод замерзшей от мороза земли струился через подошвы сандалий прямо в сердце Уртреда, пока они шли через полосу разрушения. После нее не было никаких намеков, куда отправился Двойник. Стороны оврага понемногу становились менее крутыми, они рискнули и стали спускаться по диагонали вниз, пока не увидели на дне реку, белым потоком несущуюся над камнями. Они пошли дальше по камням, стараясь найти место, где можно перейти на ту сторону.
— Здесь! — внезапно крикнул Джайал и Уртред на мгновение увидел темную фигуру, скользнувшую над линией камней, образовавших что-то вроде дамбы поперек реки. Джайал рванулся вперед, сверкающий клинок Зуба Дракона описал сумасшедшую дугу по воздуху. Гарадас и Уртред помчались за ним. Но когда они все оказались на конце дамбы, там не было никого, фигура исчезла на другом берегу, как если бы провалилась сквозь землю. Таласса и Аланда присоединилась к ним, старуха почти без сил висела в руках двух горцев, помогавших ей.
Джайал взглянул в темноту. — Это был он, Двойник.
— Куда он идет? — спросил Гарадас.
— Он видел в Сфере то же самое, что и мы; он идет в Лорн, — ответил Уртред.
Аланда слабо показала направление жезлом. — Мы должны перейти на ту сторону, — сказала она, — и опять найти дорогу.
Они осторожно прошли по дамбе; белый поток ревел в темноте под ними. Одно неловкое движение — и все попадали бы вниз, но двойной свет Зуба Дракона и посоха давал им достаточно света.
Когда они пересекли реку, черные облака поредели, небо впереди них стало кристально чистым, звезды ярко засверкали в небе. Стояла абсолютная тишина, даже ветер полностью угомонился. Но молчание было таким же мрачным, как и ревущий шторм: каждый из них чувствовал висевшую в воздухе угрозу. Как если бы шторм исчез в воздухе или в земле. Они взобрались на очередной кряж, пробившись через путаницу ветвей, и с его вершины увидели низкие холмы, к которым шли всю эту бесконечную ночь, их верхушки были окружены тем, что издали выглядело как куча камней. Прямо перед ними река описывала широкую петлю, после чего устремлялась назад, на восток. Они быстро спустились вниз на каменистый берег, где устроили привал.
Надо было час или два, чтобы взобраться на холмы, а все они очень устали. Опять с севера прилетел порыв теплого воздуха, как если бы уверял, что опасность миновала. Опять дух Лорна был с ними. Опять они были в безопасности.
Не было никакого следа Двойника на другом берегу реки. Так что они решил отдохнуть и наполнить свои бутылки с водой. Пока все остальные занимались рюкзаками и бутылками, Уртред с Джайалем подошли к берегу и внимательно рассматривали окрестности. Двойник был где-то неподалеку, он наблюдал и ждал. Но что он может сделать? В конце концов их десять. Скорее всего он следит за ними, надеясь поймать одного или двух, отделившихся от отряда. Пока они держатся все вместе, он бессилен.
Джайал стоял в нескольких футах от Уртреда. Жрец отвернулся от него. В его ране на спине глухо пульсировала боль, губы запеклись и потрескались. Он спросил себя, сколько же крови он потерял. Не выдержав, Уртред снял маску, не беспокоясь о том, что в полутьме Джайал мог увидеть его лицо. Он встал на колени и смочил водой пересохшие губы: когда пальцы коснулись поверхности воды, он приглушенно вскрикнул от удивления. Вода была почти теплой, как если бы питалась теплым источником, который нагревал северный ветер.
Позади него Гарадас приказал зажечь факелы и расставить их по берегу, очертив светом периметр лагеря. Ярко светила луна, деревья и река были отчетливо видны. Все встали на колени и пили, не обращая внимания на Джайала, который по-прежнему стоял, не отрывая взгляда от противоположного берега и не замечая жажды или усталости. Потом он пошевелился и пошел прочь мимо жреца, стоявшего на коленях.
Джайал чувствовал, как его медленно куда-то тянет, что его ноги двигаются так, как если бы принадлежат кому-то другому.
Свет фонарей только портил ночное зрение именно тогда, когда оно было нужно ему больше, чем раньше. Последние два дня он видел мир, каким его видел Двойник. Но как раз сейчас это второе зрение исчезло. Зато началось что-то другое. Голос. Голос, который заглушал его собственные мысли, наполняя сознание бесконечным воспеванием ненависти. И он не мог заглушить его. Пока ноги уносили его от друзей, голос начал контролировать и его тело, тоже. Двойник был близко, намного ближе, чем его физическое тело. Он был в его сознании, в его голове. Двойник возобладал над ним, вошел в его душу: несколько секунд их воли сражались, как тогда в Тралле, когда он был еще ребенком. Но вскоре голос полностью завладел им, тот самый голос, который приказывал ему в детстве, который заставлял его совершать злые поступки, и который исчез после экзорцизма.
Теперь он появился опять: насмешливый, вкрадчивый шепот. Голос говорил ему, смеясь и убеждая, что не нужно сражаться, сопротивляться, вообще не нужна никакая битва. Его двойник подскажет ему, что надо сделать. Просто вернуться к остальным и убить их всех. А потом они, вместе, пойдут на север, найдут их отца и убьют его, тоже. Он почувствовал, что ненавидит своих товарищей. Почему он вообще стремиться делать добро? Все испорчено — идет царство Исса, даже добро превратится в зло. Он верил, что Таласса — Светоносица, но только теперь он ясно рассмотрел, кто она такая: шлюха, запятнавшая его честь. И отец бросил его, забрал его единственную надежду, Жезл, и унес так далеко, что он никогда не найдет его. Мир стал плохим, испорченным, как чистое белое яйцо, протухшее в середине.
Ноги уносили его за периметр, туда, где не было света: один Джайал исчез, поглощенный темным видением. Он отдаст Зуб Дракона брату. Джайал вложил меч в ножны. От его света болят глаза: эти ужасные, противные вещи Ре. Он должен найти брата, который где-то там, в темноте. Надо только немного пройти вниз вдоль реки.
Внезапно Джайал пришел в себя и сообразил, что делает, голос резко замолчал. Мысли опять были его: теперь уже он контролировал сознание. Да, он был близко к тому, чтобы потерять себя, опять отдаться под власть Двойника. Но теперь он опять Джайал Иллгилл, знающий, где правда, а где ложь, он управляет и своим сознанием, и своим телом. Сердце билось как сумасшедшее: никто из остальных не заметил, что он ушел. Но сообразит ли Двойник, что он опять пришел в себя и ушел из-под его власти? Безусловно он появится, если Джайал будет один: они должны закончить то, что начали в могиле Маризиана.
Он шел все дальше и дальше по берегу реки, пока свет фонарей не превратился в маленькое пятно среди деревьев, а глаза привыкли к темноте. Зуб Дракона он вынимать не стал: пусть Двойник думает, что он все еще под его заклинанием.
— Давай, — прошептал он самому себе, — выходи, покончим с этим, и, наконец, обретем покой. — В ответ не раздалось ни звука. Надо подманить проклятую тварь.
Он подошел к реке и встал на колени, как если бы хотел попить из маленького бассейна с наветренной стороны от большого камня. Ледяные иголочки побежали по его шее, но когда он взглянул назад, не увидел никого. Возможно Двойник ушел, сообразив, что больше не управляет сознанием Джайала.
Внезапно Джайал осознал, насколько хочет пить. Он пил долго и яростно, утоляя жажду спуска с горы и бегства через лес. Журчание воды по камням, он слышал только его. Все мысли исчезли, как если бы в первый раз после Годы он не видел ничего: ни своим зрением, ни зрением Двойника. Как замечательно успокаивает самое простое действие: животное утоление жажды!
И вот он услышал звук: но не журчание, а смешок. Джайал поднял голову, зрение вернулось: двойное зрение, потому что он не только видел темную реку перед собой, но и другую картину: он, Джайал, стоит на коленях над залитой лунным светом поверхностью. Двойник прямо за ним! Он попытался одним движением встать и обернуться, но слишком долго стоял на коленях, ноги свело, он потерял равновесие и неловко упал набок, пытаясь на ощупь найти Зуб Дракона.
Он был там: стоял прямо за ним, и над головой держал обеими руками большой камень. Джайал, на локтях, отполз назад, в тень; Двойник шагнул за ним. Что он собирается делать? Он не может убить его: они оба связаны невидимыми нитями, умрет один — умрет и другой.
Но Двойник бросил камень прямо ему в голову. Джайал уклонился, и тот скользнул по плечу. Двойник прыгнул вперед, Джайал, защишаясь, выбросил вверх руку, но Двойник уклонился и ударил Джайала сверху вниз в подбородок. От удара Джайал свалился в воду. Мощь удара Двойника потрясла его, он никак не ожидал, что в этом искалеченном теле таится такая чудовищная сила. Джайал стал карабкаться обратно, его тело было почти полностью в воде.
Но, когда вода накрыла его, он почувствовал что-то странное: ноги и спина мгновенно окоченели, как если бы на них попал ледяной яд. Он заставил себя выползти наполовину из воды, и тут Двойник опять прыгнул на него. Джайал блокировал удар одной рукой, второй попытался схватить врага. И тут он сообразил, что не так с водой — она была теплой, когда он пил из нее, а сейчас она холодна как лед — и замораживает. Двойник пихнул его назад, он потерял равновесие и опять упал в воду, хорошо здесь мелко. Спина пробила тонкую корочку льда. Двойник опять ударил кулаком вниз, Джайал увернулся, но кулак ударил его в поврежденное плечо. Он нырнул в сторону, пока Двойник еще не восстановил равновесие, и вскочил на ноги, не обращая внимания на боль.
Он взглянул вниз — оказалось, что он стоит на льду, который мгновенно сковал всю поверхность реки. Шум течения внезапно оборвался, как если бы заткнули кран. Джайал стоял не двигаясь, рука застыла на рукоятке меча. Двойник тоже не двигался. Джайал уставился на поверхность воды, превратившуюся в белое ледяное покрывало. И тогда с верховьев реки раздался душераздирающий вой.
Первым это заметил Гарадас: он поразился тому, что воздух в лесной чаще теплее, чем даже в Годе, а на деревьях еще есть листья. Но ничто из этого его не обрадовало: ничто из того, что шло против естественного хода вещей не могло обрадовать его. Года будет похоронена в сугробах следующие пять месяцев. Тогда откуда это беспричинное тепло? И температура воды тоже была неправильной: как если бы реку питал подводный теплый источник.
Он выругал себя за то, что оставил жену, и за то, что не позаботился о том, чтобы оставить Имуни на попечение Идоры. Он знал, что его дочка упряма и своевольна, и должен был догадаться, что она пойдет вслед за ним. А теперь она видела то, что не должен видеть ни один ребенок, и, более того, она в смертельной опасности. Как бы он хотел оказаться в Годе, в низком каменном доме, в котором жил его отец и отец его отца: никто не должен покидать горы в это время года. Идора сидит перед пылающим очагом, комната движется и плывет в оранжевом свете. Как это все не похоже на то, что перед ним! Если бы не луна и фонари, здесь было бы не видно ни зги, они в самой середине Леса Призраков. Южане сказали ему, что в древности здесь был город, но кроме башни и моста он не видел никаких признаков того, что кто-нибудь жил в этом месте, по меньшей мере со времен богов.
Он опять посмотрел на Светоносицу и ее людей. Само ее появление было достаточно большим чудом, но за этим последовали еще большие: исцеление на городской площади в день ухода, магия жреца огня, призыв теплого ветра из Лорна; раньше он даже не мог себе представить такую магию, а тут видел ее собственными глазами. Без нее они, несомненно, уже давно были бы мертвы.
Но какие бы чудеса не спасали их жизнь, они были ничто для обычного простого человека, который жил в согласии с самим собой и с окружающим миром. Если бы только нашелся какой-нибудь святой человек, который мог бы проводить их. Но увы, ответственность за этих людей пала на его плечи — именно он решил пустить Светоносицу в деревню; и это решение с неумолимой последовательностью привело его сюда — в самую чащу Леса Призраков, и к тому же их преследуют демоны. Он боялся, боялся за себя, за своего ребенка, за своих оставшихся людей, за свою жену, если он не сумеет вернуться.
Он посмотрел на Светоносицу: та напилась из реки и теперь горячим шепотом о чем-то говорит со старой дамой, которая лежит, отдыхая, под деревом неподалеку. Скоро они пойдут в убежище на холмах, Аланда называла это место Астрагалом. Спокойствие обманчиво, тишина таит опасности. Где волк? Безусловно он не мог так легко потерять их след.
Он позвал своих людей, они устало встали на ноги. И только тут он сообразил, что один человек из отряда пропал. Джайал, он исчез, пока все пили из реки. Да, и еще что-то не так — звук реки внезапно изменился: мгновение назад она громко журчала, а сейчас почти затихла, как если бы ее вода замедлилась.
Он подошел к берегу, знаком приказав одному из своих людей идти за ним, и внимательно посмотрел на поверхность реки. Да, действительно, только что вода весело, с журчанием, бежала по своему руслу, а сейчас она текла медленно и лениво, как патока. Его человек встал на колени и потрогал воду. — Холодная, — сказал он, глядя на Гарадаса, но Гарадас глядел вверх по реке.
Слабый туманный след закрутился над поверхностью воды и унесся прочь, тонкая полоса льда образовывалась прямо на глазах.
И тогда он понял, почему не слышал волка, так как волк прошел на север в сердце урагана, но, почувствовав, что прошел мимо, вернулся, войдя в реку у ее начала и передавая воде свой дух. Потом он поплыл вниз. Как только он вошел в реку, вода стала превращаться в голубо-белый лед, и расплавленный стеклом потекла над водопадами, в поисках тепла их сердец.
Глаза Гарадаса остановились на человеке, стоящем на коленях у реки…
Его рука все еще касалась воды, рот был открыт, но слова, которые он собирался сказать, замерзли на его губах. Плоть человека стала белой, а река за ним превратилась в белую, слегка шевелящуюся массу льда. Потом из его рта вырвался пронзительный крик, глаза стали покрываться льдом, а кровь замерзать. Он умер, прямо на глазах старосты, стоя на коленях и превратившись в ледяную статую, его кровь замерзла, кожа лопнула и сошла с него, обнажив белую, замерзшую плоть.
Уртред заметил, что Джайал прошел мимо, но остался у реки и пил, пил и пил. В конце концов он встал и опять надел маску на лицо. Потом он посмотрел вниз по берегу реки, пытаясь найти младшего Иллгилла, когда услышал крик. Он резко повернулся, и увидел, как мгновение назад весело бегущая река внезапно застыла, замерзла, как если бы само время остановилось, а тело стоящего на коленях горца заледенело.
Он поглядел на остальных, потом его взгляд остановился на Талассе. Услышав шум, она вскочила на ноги, а поверхность реки уже вздыбилась огромными глыбами льда. Река взорвалась вихрем из замерзающего воздуха и сталкивающихся осколков льда, а из его центра пришел знакомый вой, чуть не лишивший его рассудка. Темный силуэт волка он видел даже несмотря на куски льда, барабанившие по маске и рвавшие меховой плащ. Потом он прыгнул вперед, туда, где стояла Таласса. Обратно в водоворот. Но он ослеп: дыхание волка заморозило весь воздух вокруг них, а воздух в легких Уртреда превратился в лед.
Аланда проснулась, когда все это началось. Еще мгновение назад было тепло, ласковый воздух, в меховом плаще даже немного жарко, ей захотелось спать. Она говорила с Талассой, но потом незаметно отключилась, ей снился Астрагал. Она знала, что он очень близко, надо только подняться на вершину следующего холма. И она, наконец-то, попадет домой. Но тут на нее упала холодная тень, и Астрагал исчез. И она опять увидела то самое видение, что и в Тралле: город, утонувший во льду, странно преобразившийся Уртред и Таласса… Искьярд — его имя, холодное как воздух, который она внезапно вдохнула.
Глаза Аланды резко открылись, и она увидела горца, склонившегося над рекой, потом вода в мгновение ока превратилась в лед, ее поверхность вздыбилась. Белый туман, рожденный внезапной встречей холода с теплым воздухом, затянул все вокруг. Она закричала, но туман гасил все звуки. Она почувствовала, что что-то шевелится прямо перед ней, с каждой секундой увеличиваясь в размере и набирая больше силы. Аланда поднялась на ноги и побежала вдоль реки, зовя друзей.
Фаран остановил свой отряд в полете стрелы от кряжа. Крики Весельчака, оставшегося на площадке, доносились даже сюда. Звук напомнил Фарану лай лисы, зовущей кого-то через ночь: еще и еще, без остановок, неземной, высокий и отрывистый. Очень сомнительно, однако, что придется это терпеть достаточно долго. Вскоре яд Голона должен убить проклятую тварь.
Он повернулся к Голону. — Где мы?