— Погодите, — нахмурил брови Ллио. — Так он, что, волшебник из сказки о разноцветном источнике?
Юноша тут же смутился — вот так сказал! Сейчас взрослые засмеются над ним, сказку вспомнил, малыш… Но Ллиор неожиданно кивнул:
— Именно он. И сказка сказкой, а источник там действительно есть. Три струи из пастей чудовищ: красная, белая и чёрная.
— Красная — жизнь, чёрная — смерть, белая — душа. "Полей его раны чёрной водой, и они затянутся. Окуни его тело в красную воду — и кровь потечёт по его жилам. Приложи к устам его хрустальный флакон, и душа вернётся в тело. Напои его белой водой, и душа проснётся, и он вспомнит тебя", — неожиданно процитировал сказку Риан. — Только вот у нас нет тела, как у королевны, воскрешавшей своего возлюбленного.
— Вот поэтому без самого Сигранта и не обойтись, — вздохнул Ллиор. — На остров попасть возможно, к источнику, при некоторой доле везения — тоже, но это нам ничего не даст. Нужно добиться того, чтобы маг всерьёз заинтересовался.
— Вы там были? — догадался Ллио.
— Был, — усмехнулся Ллиор. — Только не в замке и сам источник не видел. Но моя наставница сумела попасть внутрь, проделав весьма солидную брешь в стене, и рассказала мне об источнике. А когда через несколько лет я попытался повторить её опыт, то еле ноги унёс!
— Наставница? — удивилась Миреллин, и поражённо посмотрела на эльфа: — Только не говори, что сама Дочь Ночи взяла тебя в ученики!
— Взяла, — усмехнулся маг. — Так что я смело могу гордиться тем, что стал первым учеником у величайшей волшебницы мира, до этого бравшей только учениц! Нет, Ллио, — предупредил он вопрос уже было открывшего рот юноши. — Со Смертью она принципиально не желает иметь ничего общего. Я пытался её уговорить, но это бесполезно. Возможно, через несколько лет мне бы это и удалось, но, — Ллиор резко нахмурился: — Ты говорил, у Тхар болит голова, когда Тиля долго не выходит?
— Да, — кивнул Ллио, внутренне замирая: он уже понимал, что волшебник готовится сказать что-то совсем не приятное. И Сингареллиор не обманул его ожиданий:
— Дочь Ночи сказала, что существование двух разумов в одном теле противоестественно. Каждая душа пытается неосознанно перестроить тело под себя, и это разногласие разрушает его. Пока что для Тхар это, скорее всего, не опасно, и причиняет скорее некоторое неудобство, но со временем…
— Ллиор! — возмущённо воскликнула Миреллин, вскакивая и бросаясь к смертельно побледневшему Ллио. — Неужели нельзя было это сказать более деликатно?!
Ллио перехватил руки матери, пытающейся его обнять:
— Нет, это же очень важно!
Ллиор кивнул, ободряюще кладя руку на плечо едва ли менее бледного Риана:
— Чем чаще Тхар "выпускает" Тилю, тем лучше — её тело в это время отдыхает и восстанавливается. Но проблема в том, что Тиля не может долго существовать отдельно от Тхар, а без подруги она вообще погибнет. Так что это замкнутый круг, и чем дольше Тиля живёт в голове у Тхар, тем сложнее телу Тхар приспосабливаться к ним обеим. Однажды это может закончиться… очень плохо, поэтому нам надо торопиться.
— Вы поедете с нами? — спросил, замирая Ллио.
Неприязнь к магу была забыта; то, что Ллиор искренне переживал за девушек и готов был помочь, мгновенно перевесило ревность и ощущение неприкаянности, возникшее у Ллио вначале.
Ллиор грустно покачал головой:
— Я не могу сейчас покинуть Север надолго. И так я взял внеочередной отпуск. У наших берегов снова объявились Морские Охотники, и я, как капитан береговой охраны, не могу надолго покидать пост и оставлять побережье пиратам.
— Понятно, — сник Ллио.
Он совсем не обиделся на мага — разумеется, тот не может бросить на произвол судьбы зависящих от него эльфов! В отличие от большинства аристократов, проводящих время в праздности, Сингареллиор действительно приносил пользу своему народу.
— Ллиор, мы так благодарны, что ты всё же смог приехать, — тепло сказала Миреллин.
Эльф смутился, покашлял в кулак и отмахнулся:
— Ллин, хорошим бы я был другом, если бы не попытался помочь! Давайте закончим обед. А потом, Ллио, мне надо будет с тобой поговорить. Я расскажу тебе подробно про волшебника, а также, что надо делать Тхар с Тилей, чтобы… чтобы как можно дольше продержаться.
Так они и поступили. Вечер Ллио провёл с Сингареллиором. Северный эльф сначала подробно описал остров мага, место, где начинается коса, и даже назвал примерное время отлива. Потом рассказал дорогу, на всякий случай, так как Странник уже ездил на юг. Наконец, он пояснил, что надо делать девушкам, чтобы их единение не привело к печальным последствиям. Ллио старательно запоминал, и даже кое-что записывал.
Чем дольше говорил эльф, тем большим уважением проникался к нему Ллио. Маг не забыл ни одной существенной детали и, казалось, предусмотрел всё. Объяснял он чётко и понятно, обращался с Ллио как с равным, а не как с малолетним несмышленышем. И ещё, юноша чувствовал со стороны гостя никак логически не объяснимое дружеское расположение и ему было ужасно стыдно за то, что он вёл себя так глупо и некрасиво в начале их знакомства.
Во время ужина и после Ллиор рассказывал о Севере, о Ледяном море, о далёких, вечно укрытых снегом и льдом островах. О дрейфующих ледяных глыбах — айсбергах, которые выше самого высокого шпиля на башне дворца Правителя Лесов. О том, как тюлени и моржи выползают на берег и перекрикиваются странными голосами. О маленьких пушистых белячках с трогательными огромными глазами. О том, как весной прибрежные скалы покрываются разноцветным ковром из цветущих мхов и лишайников. О море, не зеленоватом, как на юге, а по-настоящему синем.
Временами Риан и Миреллин короткими замечаниями из воспоминаний добавляли штрихи в постепенно возникающей перед Ллио картине чудесного далёкого мира, где живут отважные северные эльфы, маги и мореходы. Такие, как Ллиор.
Ллио слушал, затаив дыхание. Риан рассеянно кивал — его мысли были заняты Тилей. На губах Миреллин блуждала тёплая, мечтательная улыбка, и Ллио понял, что если о Ночной мать не очень хотела вспоминать, то сам Север она любила, и любила горячо.
Потом его отослали спать, взрослые же остались в гостиной. Из комнаты Ллио не было слышно голосов, но почему-то ему казалось, что они ещё сидят внизу и вспоминают прошлое. Ему ужасно хотелось прокрасться к дверям гостиной и послушать, как он делал это ребенком, когда к родителям приезжали гости или его старшие братья и сёстры, добрая половина которых уже давно разменяла свою первую сотню и жила отдельно. Останавливало его то, что он уже не ребёнок (ведь он сам об этом всем напоминал!) и то, что окончательно сосредоточиться на чём-то мешали мысли о Тхар. Он про себя умолял девушку не покидать усадьбу до его приезда. Больше всего Ллио боялся разминуться с ней, ведь могло оказаться так, что её дедушка с бабушкой не будут знать, куда отправится внучка! А он должен найти её как можно скорее.
Подобные мысли долго не давали ему уснуть. Вдобавок, эльф неожиданно почувствовал себя голодным, сказывалось полное невнимание к еде во время обеда (из-за расстройства чувств) и ужина (из-за увлекательности рассказа Ллиора). В итоге, проворочавшись в постели ещё немного, юноша вздохнул и, не обуваясь, чтобы не разбудить наверняка уже спящих маму и гостей, тихонько отправился на кухню.
К его удивлению, в гостиной ещё горел свет. Сначала он подумал, что мать по рассеянности просто забыла погасить лампы, и уже хотел войти, как вдруг услышал её голос, доносящийся из-за неплотно прикрытой створки:
— Ллиор, прости, но меня с момента твоего приезда мучает вопрос: что с твоими волосами?
Эльф расхохотался так, что Ллио в первый момент даже от отскочил от двери.
— А я всё ждал, когда ж ты спросишь, — проговорил он сквозь смех. — Это очень забавная история. Один неразумный северный эльф разругался с ученицей Дочери Ночи, и та отомстила очень по-женски…
— Она обрезала тебе волосы? — ахнула Миреллин. Человек бы не понял её ужаса, но для эльфов длинные волосы — необходимая составляющая приличного вида.
— Да, хотелось бы сочинить, что мне их отхватили в поединке или что они сгорели, когда я вытаскивал ребёнка из объятого пламенем дома… Но всё гораздо менее героично, — весело ответил эльф и с удовольствием добавил: — Зато дорогая сестрица теперь тоже не может похвастаться роскошными кудрями!
— Ллиор, ты?.. — охнула Миреллин.
— Не волнуйся, — ответил эльф со смешком. — Она сама сказала, что ей так удобнее — волосы в отвары не лезут.
— Не понимаю я вашу семью, — то ли с осуждением, то ли с завистью заметила Миреллин. — Вы вроде бы любите друг друга, но при этом постоянно поступаете как-то странно и не совсем добро…
— Мы все друг друга очень любим, — серьёзно сказал эльф. — Да, ещё с детства мы иногда делаем небольшие пакости, но, заметь, за дело. А вот если у кого-то беда, то мы сразу же собираемся вместе и помогаем.
— О, я всегда знала, что на тебя можно положиться! — воскликнула эльфийка. — Ллиор, я так благодарна тебе!
— Ну что ты, — смущённо отозвался эльф. — Как только Риан сказал, что речь идёт о твоём сыне, я уже не мог отказаться. Мне жаль, что я не могу помочь ему по-настоящему…
— Ты уже помог, — мягко прервала его эльфийка. — Я же понимаю, чего тебе стоило приехать сюда. Твой пост…
— Ллин, — пришёл черёд собеседника прервать её. — У меня хороший заместитель, пару-тройку недель он прекрасно справится без меня. Но путешествие к Краевому мысу займёт гораздо больше. И не волнуйся, на Риана вполне можно положиться. Он чувствует себя виноватым из-за того, что так сразу поверил Печати, и не даст даже волосу упасть с головы мальчика, не бойся.
— И всё же, Краевой мыс, это так далеко, — вздохнула эльфийка и, судя по шороху ткани, встала и принялась мерить шагами комнату.
— Ллин, он уже взрослый, поверь мне, — сказал эльф фразу, за которую Ллио мгновенно проникся к нему глубочайшим расположением. — Такие вещи, как смерть любимой, суд, печать, путешествие за границей по человеческим землям — они легко помогают повзрослеть, даже если эльф этого сам не хочет. Ллио вполне способен постоять и за себя, и за ту девушку, о которой говорил. Кстати, идея отправить с ними твоего старшего сына, по-моему… не очень удачна.
А после этой фразы благодарности Ллио уже не было границ. Если бы не сознание того, что за подслушивание мама его по головке не погладит, он бы прямо сейчас побежал говорить "спасибо"!