- Слазь, нормальный!
Держась одной рукой за седло, а другой за полозья, Андрей огляделся. Внизу те ассасины, что не лопнули при падении, вставали, помогая друг другу. Все они чуть дымились - от плеч и голов отрывались темные хлопья и воспаряли в мглистую высь.
- Гора, братья! Наша Гора! - кричали ассасины.
- Ох и вязко тут... - пробормотал Лопоухий, неловко пытаясь слезть. - Ох и сквозит, чуете? - тянет, тянет внесознательным холодом...
- До костяшек пробирает, - согласился Кривоглазый. - Мощный архетип, братья, травит кругом, растворяет нас, болезных...
Велокрот висел рядом с почти отвесным склоном. Задрав голову, Андрей едва разглядел на вершине нечто, похожее то ли на замок, то ли на гнилой зуб великана.
- Нам что, туда? - спросил он.
- О Масйаф, родимый дом! - взвыл Усач, падая на колени и выдыхая с воплем целую батальную сцену, где люди с монголоидными лицами окружили армию ассасинов и яростно вырезали ее. Порыв психического ветра почти сразу сдул картину, однако другие ассасины успели заметить и разразились гневными воплями:
- Отмщение, братья! Обрещение и вечное возвращение!
Предводитель обошел по краю обрыв, на котором они оказались. У склона сгрудилось несколько черных валунов, на них сидели и стояли ассасины, исходящие дымными струйками и облачками.
- Мощная сущность Неукротимый, - сказал Лопоухий, поворачиваясь к Андрею. - Экую громаду вокруг себя сообразил... Ну че, даешь подвиг?
- Какой подвиг?
- Там, наверху, стоит Грёзамок, в котором скрывается Неукротимый Мамелюк, враг наш извечный. Он прогнал с Горы братьев и многих истребил. И нам должно отомстить! Но чтобы проникнуть внутрь, нужен человек материального вида, ясно? Видишь, растворяет нас... - он вытянул руку, над которой парил темный дымок. - Сами мы не могем, мощь Грёзамка препятствует, ты же укрепляешь нас, ежели на незначительном расстоянии будем... Потому мы сейчас все поднимемся туда, ты войдешь, а мы за тобой воспоследуем. Не то порешим на месте. Верно, братья?
- Верно! Точно! Правду речешь, Хасан! - на разные голоса откликнулись сидящие на камнях ассасины.
- А вы потом возьмете меня, когда за воздухошарником полетите?
- А и возьмем, - решил Хасан после короткого раздумья. - Коли воспомоществуешь гибели коварного Мамелюка. Так, братья! Собирайтесь!
Волосатый с Кривоглазым закинули Андрея на велокрота. Усач уже оседлал агрегат. Предводитель утвердился на загривке, остальные запрыгнули на полозья. Старший надавил на педали, те заскрипели, начали вращаться, ассасин откинулся назад, дернул руль. Велокрот содрогнулся, осел, задирая нос, и стал медленно, с надсадным тарахтеньем, взбираться на склон, но не успел преодолеть и пары метров, как полозья заскользили, и агрегат съехал по камням обратно. Часть ассасинов сверзилась с него.
- Куда, бараны моего сердца! - предводитель оглянулся. - Влезайте же скорей!
Он сделал еще одну попытку въехать на гору. Велокрот, выпучив глаза, отчего пространство перед ним потемнело, снова двинулся вперед, но почти сразу соскользнул, чуть не воткнувшись задом в землю.
- Проклятое животное, да прорастут твои мозги наружу сквозь плешивую шкуру! - Хасан сполз по спине крота, сталкивая всех нижесидящих.
- Увы нам, братья...
Ассасины стали подниматься, постанывая и потирая ушибленные места. Дымок курился над ними. Предводитель, лежа на велокроте, рыдал, биясь головой о седло. Затем соскочил с агрегата и пошел вокруг, почесывая себя за ушами.
- На попа задирай гнусное порождение шайтана, братья! Торчком ставь!
Черные ассасины схватили велокрота за лапы и за бока, повернули мордой кверху, приподняли и с размаху воткнули хвостом в землю. Старший вытащил саблю. Ассасины разбежались. Хасан размахнулся и ударил по полозьям. Крот взвыл, как пароходная сирена, с переливами. Ассасин, бросив оружие, поочередно загнул обрубки ржавых стальных полозьев и превратил их в кривые колеса.
- Навались! - предводитель вскочил в седло и начал крутить педали. Андрея посадили за ним. Агрегат медленно пополз по стене, переваливаясь, а остальные ассасины толкали его снизу и с боков. Цеплялся за выбоины в скале, велокрот постепенно набирал ход. Ассасины один за другим повисали на нем, и скоро уже они с гиканьем, скрипом и треском неслись вверх.
- Что теперь с Андреем будет? Это все вы виноваты! Спустите меня, я хочу вернуться!
- Ты что, там же ассасины! Они его, наверное, уже убили совсем.
Валерка подумала-подумала - и потянула веревку, что лежала, смотанная кругами, на дне.
Брежия покачал головой.
- Нельзя, ага. Некогда останавливаться. Надо быстро лететь, потому что срок уже. - Он потянул из рук Валерии канат, но та не отдала.
- Какой еще срок?
- Легенда такая: над Индийским океаном разразится гроза тысячелетия, и тогда расцветет великая Роза Ветров. Мы все туда летим, все, кто остался.
Валерка, почти не слушая, с трудом поднимала тяжелые мотки веревки на край корзины. Остановилась, переводя дыхание.
- Это ж сколько до Индийского океана лететь? Опоздали вы!
Она стала перекидывать веревку через борт.
- Ты куда?
- Сама дойду, спасибо!
- Вот еще, глупая. Не видишь, что ли, - мы уже у побережья.
Девушка посмотрела в ту строну, куда указывал крестоносец. Ближе к горизонту, где заканчивалась равнина, облака немного разошлись, обнажив темную волнующуюся поверхность.
И тут же ее заволокли низкие тучи. Налетевший ураган подхватил шар, и тот понесся, набирая скорость. Валерия упала, а Брежия, пригнувшись, полез в дальнюю часть корзины, где стоял невысокий длинный сундук. Ветер развевал усы крестоносца, шляпа его слетела и теперь уносилась, кружась, в водовороте облаков. Вцепившись в край корзины, Валерка выглянула наружу.
Шар поднялся выше; земля исчезала, внизу был океан. Берег превратился в полоску на горизонте, затем и вовсе пропал. Корзина моталась, как обезумевший маятник.
На четвереньках Валерка подползла к Брежии и прокричала:
- Вы можете им управлять?
- А я что делаю?
Крестоносец выпрямился, держась за натянутые, дрожащие стропы. Матроска на его спине вздулась пузырем.
- Вон наши! - взревел он.
Среди туч, то исчезая в них, то выныривая, мелькали серебристые сферы.
- Но почему именно сюда? - крикнула Валерка, и Брежия показал вверх.
Валерия вцепилась одной рукой в край корзины, другой покрепче ухватилась за веревку и перегнулась через борт. И, наконец, увидела.