- Да не свалил я! Я Троговы следы нашел, вот. - Оба посмотрели на пса, лежавшего, словно мертвый, на крупе пегого пони. Рядом висел мешок с волчатами.
- Все равно нельзя было одному уходить.
- Да ты вроде и сам один, - поддел Пип.
- Тут другое. Я не хотел, чтобы леди Брид искала тебя по всему лесу, когда вокруг черномордые волки кишат.
- Так что теперь она будет искать Трога, искать меня, а еще вдобавок и тебя, - заключил Пип.
- Вот молодежь, - пробормотал Брок себе под нос. - До осады-то все по-другому было. Тогда не посмел бы пацан со мной так говорить.
Охотники вели их на восток, еще глубже в чащу Лова, уходя даже от самых дальних лесных деревушек. Пип сомневался, что в этой округе могут оказаться люди, даже углежоги. Тут никто не жил, кроме волков да редкого молодого оленя, едва различимого на фоне бурого и бледно-серого зимнего леса. Издалека еле слышно доноси лось журчание воды пожалуй, это Белоструй, подумал Пип, река, текущая с Волчьих Зубов и в конце концов впадающая в Лешую.
Всадник, видимо, тоже услышал этот звук, потому что сменил направление и двинулся в ту сторону. Высокие деревья, заросли куманики, и кусты зимнего шиповника тянулись к воде, словно желая напиться. Поначалу охотники не могли пробраться к реке все заросло, но потом нашли тропинку, выбитую конскими подковами.
Травянистые берега полого сбегали к воде, в которой перекатывались, негромко шурша, гладкие голыши. На той стороне стоял и пил огромный олень с густой косматой гривой и могучими рогами, очень старый, судя по количеству отростков. А шкура у него была белая. У Пипа захватило дыхание: он достаточно долго прожил в лесах, чтобы знать, какая это редкость. Малышом он слышал, как дровосеки говорили, что белого оленя видят только раз в сто лет; белый олень предвещает время больших перемен.
- Отец Леса, - прошептал мальчик. Кобольды притихли.
- Волчий зуб, ты только посмотри! - выдохнул Всадник, потянувшись к луку. - Шкура белого оленя! Да еще рога!
Пип в страхе взглянул на него. Не может же охотник убить белого оленя, стража леса! Ни за что!
- Нет, нет, - закричал мальчик как сумасшедший, пытаясь спугнуть оленя. - Уходи отсюда! Беги!
Кобольды залопотали. Уши у оленя тут же дрогнули, на мгновение он посмотрел на них, а потом бросился бежать, и из-под изящных задних ног полетели брызги воды. Всадник пустил стрелу, и в тот самый миг, когда олень почти уже скрылся за старой ольхой, она вонзилась ему в ногу над коленом.
Палец прыгнул в реку и, борясь с течением, попытался догнать ускользнувшую добычу.
Всадник выругался, взглянул на свой лук так, будто в промахе виновато оружие, а потом посмотрел на Пипа.
- Проклятый мальчишка, вечно ты лезешь под руку! Охотник резко дернул цепь. Ошейник врезался в кожу, и мальчик, потеряв равновесие, упал на колени. Тогда Всадник подскочил и яростно пнул его в живот.
- Оставь парня! - крикнул Брок, попытавшись оттолкнуть кеолотианца, но веревка его не пустила. Всадник ударил Брока в лицо. Тот упал, сплевывая кровь.
- Оставить парня, говоришь? А ты такой особенный, что ужинать сегодня не хочешь? Олень бы нам ой как пригодился!
- Лучше умереть, чем есть мясо священного оленя, - тихо сказал Пип и склонился над Броком, чтобы помочь ему подняться.
Всадник обмотал цепь вокруг кулака и ударом ноги сбил мальчика на землю. Боли Пип не боялся. В детстве ему пришлось перетерпеть немало ушибов и порезов, а потом, в стычках с другими мальчишками в крепости - еще больше. Решив доказать свою силу, он научился подавлять боль, чтобы дольше, крепче и отважнее драться. Подумаешь - пинок в живот!
Он поднял голову и посмотрел себе на руки. Кожу пятнали капли крови ободрался об острые камни. Пип холодно посмотрел на Всадника и улыбнулся, медленно-медленно.
- Если ты ранил белого оленя, расплачиваться придется твоей душе.
Бородатый кеолотианец захохотал.
- Ну, этим ты меня не напугаешь. Я человек цивилизованный, держусь Новой Веры. Божье всепрощение защитит меня от предрассудков.
К тому времени, как вернулся Палец, Брок уже стоял на ногах. Пип с облегчением увидел на лице у охотника раздосадованное выражение.
- Убежал, как сквозь землю провалился, - сказал тот. Над глазом у него была глубокая царапина.
- Что у тебя с лицом? - спросил Всадник без всякого сочувствия.
Пип подошел к берегу и опустил в быстрый ручей руки с саднящими царапинами. Ледяная вода, бежавшая со снежных вершин, заглушила боль.
- Веткой падуба хлестнуло, - сплюнул Палец. - Будто нарочно.
Пип посмотрел на него, пытаясь не улыбаться. Лес был живой, как огонь, - им управлял собственный дух.
Сердитый Всадник повел отряд быстрым шагом на север вдоль русла Белоструя, туда, где тот сливался с Лешей. Броку было трудно идти с такой скоростью, по лицу у старого солдата тек густой пот, хоть в лесу и стоял крепкий морозец. Пип беспокоился о нем; кроме того, его тревожило, что земля под ногами сделалась твердой как камень, и следов на ней не оставалось.
- Если так дело дальше пойдет, мастеру Спару нас ни в жизнь не отыскать, - тихо пожаловался мальчик Броку. - Если он нас за два дня не нашел...
Брок долго молчал, глубоко вздыхая и будто соглашаясь с Пипом. Затем, облизнув губу - она треснула и кровоточила, - произнес:
- Надо оставить какой-нибудь знак, что мы тут проходили.
Он поковырял каблуком землю, но без толку. Пип дождался, пока Палец отвернется, шагнул на край тропинки, где почва была помягче, и подобрал подходящий камень, удобно легший в ладонь. Брок довольно кивнул.
Волчата в мешке принялись возиться, и Палец раздраженно на них рявкнул.
- Им еда нужна, - сказал Пип. - Парочка трупиков вашего вожака вряд ли порадует. Псу тоже надо поесть.
- Вожака, говоришь? - закашлялся Палец. - Слышь, Всадник? Как думаешь, что бы он сказал, такое услышав?
Пип не понял, что его так восхитило, и стал думать о двух голодных детенышах. Но тут Всадник велел делать привал, и сам поспешно шагнул к волчатам.
Брок осел на землю, тяжело дыша. Пип не переставал о нем беспокоиться. Старику приходилось идти слишком быстро, к тому же силы отнимала сочащаяся кровью рука. Он уловил взгляд мальчика и покраснел.
- Не вздумай меня жалеть. Я посильней тебя буду. Лучше поразмысли, какие неприятности доставил мастеру Спару и девушке-красавице.
Интересно, подумал Пип, что бы сказала Брид, услышь она, как ее называют красавицей. И почему старики вроде Брока вечно норовят делать вид, будто они за все в ответе? Вот Брид охотники ни за что не поймали бы! Нет, так глупо попасться мог только старик... и сам Пип.
Мальчику сунули черствую краюху и объедки, оставшиеся от фазана. Он вонзил зубы в хлеб и, хоть сам чуть не помирал от голода, разжевал немного для волчат. Серый сердито скалился, зато белая сразу потянулась к его руке. Она впервые посмотрела Пипу в глаза и издала звук вроде кошачьего мяуканья. Мальчик с улыбкой погладил ее по голове.
- Бедные крошки, - вздохнул Брок.
Пип был так увлечен кормлением волчат, что едва не забыл о Троге. Пес тихо подвывал. Мальчик протянул ему остатки хлеба, и Трог проглотил его, почти не жуя.
Потом их подняли на ноги и опять потащили за лошадьми. Журчание воды сделалось громче очевидно, место, где сливались две реки, уже близко. Палец насторожился и вглядывался в тени между деревьями, покрывавшими оба берега. Мальчик, не теряя времени, оставлял следы и заламывал ветки везде, где только мог, хоть уже и не особо надеялся, что мастер Спар его найдет.
Да нет, найдет, конечно, и очень скоро. Только вот долго ли он будет искать непослушного, безответственного грубияна? Надо оставить какой-нибудь знак, чтобы мастер Спар уж точно его заметил. Руны, решил Пип. Рунных заклятий он не знал, зато мог составлять из знаков слова.
Возможности выцарапать записку все не было. На конец Всадник остановился, раздумывая, какую тропу выбрать, и Пипа привязали к большому ясеню с рас трескавшейся от старости зеленовато-серой корой. Он тут же принялся исподтишка царапать дерево своим камнем.