Я, Мадлен Ренар, надела серьги, подаренные Максом. В них встроено какое-то устройство, позволяющее вести переговоры. Он услышит меня, Макс носит тот перстень с рубином. Уверена, в этом перстне скрыт не только прибор для нашей с ним болтовни.
Я нажимаю на застежку сережки.
— Макс, ты меня слышишь? — спрашиваю я.
— Да, дорогая, — отвечает мне спокойный голос.
— Господи! Как ты? Что с тобой? — нервно спрашиваю я.
— Всё хорошо, не волнуйся, — отвечает Макс. — Думаю, я смогу отстоять своё доброе имя в суде.
— Что я могу сделать? — спрашиваю я.
— Мадлен, дорогая, ни во что не вмешивайся, — просит он, — не вздумай им противостоять!
Я соглашаюсь. Мне противостоять врагу, действительно, бессмысленно.
— Макс, прости меня за мои злые слова, мою глупость! — прошу я. — Знаешь, я прервала трансляцию. Надеюсь, это хоть как-то искупит мою вину!
Из моих глаз текут слезы. Если бы я знала, что все так обернется. Какая я дура! Трудно поверить, что сейчас речь идет о жизни и смерти моего возлюбленного. Я бы умерла за него!
— Всё хорошо, дорогая, твой поступок неоценим. Это истинный подвиг! — ласково говорит он. — И не придавай значения нашей любовной ссоре. До скорого.
На этом связь закончена. Как он невозмутим! Какое мужество! Он понимает, что находится на грани, между жизнью и смертью, и при этом такое спокойствие.
А что мне делать? Ждать? Нет, это пытка. Я должна знать, что задумали эти ублюдки! Какие у них планы? Думаю, они скоро вспомнят про телевидение. Ничего, я им сама напомню. Мое счастье, что они сразу не учли телевидение. Глупцы!
Я, Мадлен Ренар, вхожу в здание Тюильри. Я хозяйка телецентра, меня все знают. Охранники расступаются передо мной. Я замечаю своё отражение в зеркалах. Белый приталенный пиджак с очень глубоким, почти до талии, треугольным вырезом. Прямые белые брюки. Туфли на высоком каблуке. Стриженные под каре слегка вьющиеся светлые волосы. А главное, уверенный взгляд.
— Мадам Ренар, чем обязаны? — интересуется один из них.
Кажется, это Тальен. Сейчас бы и придушила.
— Мадам очаровательна! — восклицает другой.
Колло д'Эрбуа. Тоже противная рожа. К чёрту твои комплименты!
Я не дожидаясь приглашения, сажусь в кресло. Откинувшись поудобнее, и закинув ногу на ногу, я внимательно оглядываю присутствующих.
— Как нехорошо, что вы забыли обо мне, — говорю я с надменной улыбкой.
Мужчины удивленно переглядываются.
— Телевидение несёт информацию народу, — говорю я. — Если о вашем предприятии ничего не будет сказано, это так и останется тихой разборкой.
— Что вы хотите? — нервно спрашивает Тальен.
— Деньги, — коротко отвечаю я.
— Деньги? — переспрашивает кто-то.
А-а, это Фуше. Отставной монах. Помню, ты меня ещё в Аррасе раздражал.
— Да, — легонько киваю я. — И не мелочитесь.
— А вы не боитесь, красотка, — вмешивается еще кто-то, — что мы можем устранить вас...
— Лазар Карно, милашка! — восклицаю я. — Как нехорошо. Когда-то в Аррасе ты говорил мне другие слова.
Я смеюсь.
— Вы не сможете снять защиту с моих приборов, — отвечаю я Лазару, — у меня свои женские секреты.
— Мне кажется, мадам, что вы хотите спасти Робеспьера, — вмешивается Тальен.
— Глупости! — прерываю я. — Хоть он и любил меня, я была равнодушна!
Они верят мне. Я олицетворение женщины, любящей только себя, бриллианты и деньги. Я из разряда ледяных красавиц, позволяющих только любить себя.
Ах, вот ещё выдумал, идиот! Да Макс посмелее тебя! Ты, самовлюбленный импотент!
— Робеспьер будет казнен! — пламенно восклицает Тальен. — Он не дождется трибунала! Мы представим его мятежником! На казни народ всё и узнает! К черту ваше телевидение!
Кретин. Это из-за свой шлюхи-невесты ты тут выступаешь. Влюбленный рогоносец. Подлецы, они боятся Макса! Знают, что в суде он сможет за себя постоять. Он разобьет их доводы за минуту выступления.
— Как хотите, — ледяным голосом произношу я. — Но без официального объявления в средствах массовой информации ваш переворот будет выглядеть как рецидивистская выходка.
Я спокойно поднимаюсь с кресла и медленной походкой от бедра направляюсь к выходу.
— Постойте! Сколько вы хотите? — спрашивает Колло.
— Три миллиона, — отвечаю я. — Иначе о вас, в лучшем случае, напишет пара газет. Но если телевидение будет молчать, этому не придадут значения. Я отозвала моих тележурналистов. Они игнорируют ваше восстание. По всем каналам идут развлекательные шоу.
— Завтра утром вы получите деньги на свой счет, — обещает Фуше.
— Значит, завтра и поговорим, — улыбаюсь я.
Я покидаю Тюильри. Возвращаюсь на Телецентр. Я очень устала. Этот диалог потребовал столько сил. Как тяжело было унять чувства. Улыбаться трусливым подлецам, желая расцарапать им рожи.
Я, Светлана Лемус, села на корточки перед Мадлен. Бедняжка, как мне её жаль. Она сидит, поставив локти на колени, обхватив голову руками. Её плечи трясутся от тихих рыданий. Трудно поверить, что минуту назад Мадлен гордо стояла перед врагами и смело выдвигала свои условия. Да, ей тяжело это далось.
Я глажу Мадлен по руке.
— У меня идея, — говорю я. — Тереза Кабаррюс. У меня есть доступ к компу Макса. Там всё коды тюрьмы Консьержи, включая камеры заключенных. Можно пробраться туда и вытащить Терезу. Посмотрим, что скажет Тальен, когда его любимая будет у нас в плену.
Мадлен кивает.
— Надо попробовать, — говорит она. — Но это опасно.
— Не думаю, — возражаю я. — Если знаешь коды и тайные ходы, то это легкая прогулка. Там живых охранников нет.
Я достаю свой карманный комп. Несколько секунд У меня занимает, чтобы переписать информацию. Я проверяю. На экране появляется план Консьержи, я отмечаю камеру Терезы. А список кодов? Вот он. Не забыла.
Мы договариваемся с Мадлен, где она должна меня встретить. Я сажусь в машину. Что ж, испытаем судьбу. Мне страшно, я как будто во сне. Тяжело поверить в реальность происходящего.
Я, Светлана Лемус, у Консьержи, с тыльной стороны этого мрачного здания. Безлюдная парижская улочка. Тут есть потайной вход. Я достаю из кармана шорт мой комп. Следую по пути, что указан на экране. Вот, здесь. Как войти? Высвечивается ответ. Я нажимаю на указанные кирпичики в нужном порядке и делаю шаг вперед. Да, я прошла сквозь стену. Невероятно! Интересно, знает ли кто-нибудь об этом потайном ходе? Его сделали совсем недавно по приказу Макса. Секретность была полная.
Я надеваю очки ночного видения. Предо мной вырисовываются коридоры. Куда теперь? Я следую за указателем на экране. Смешно, чувствую себя персонажем компьютерной игры. Вот проход, перекрытый лазерными лучами. Я подхожу к кнопкам на стене, набираю код, указанный на экране моего прибора.
Лучи не исчезают. Да, так задумано. Если я не ошиблась, я смогу пройти. А если ошиблась... Я закрываю глаза и делаю шаг вперед. Удачно!
Опять коридоры, двери, лестницы. Слава Богу, уже скоро. Сколько времени я тут блуждаю? Полчаса.
А вот и камера Терезы. Она сидит за столиком, смотрит на экран телевизора. Выбрала себе какую-то глупую мелодраму. Тереза не видит меня. Она не может видеть ничего, что находится за лазерными лучами, служащими решеткой камеры.
Я отключаю их, вхожу в камеру. Мне стала нравиться эта игра.
Тереза испуганно смотрит на меня.
— Потом объясню, — говорю я спокойно. — Идем.
— Ты спасаешь меня? — кажется, Тереза бросится мне на шею.
Я достаю два браслета, что дала мне Мадлен. Она велела
надеть это на руки Терезы. Зачем? Я торопилась и решила не вдаваться в подробности. Приказ Мадлен выполнен. Я нажимаю на застежку кулона, что висит у меня на шее.
— Мадлен, Тереза у меня, — сообщаю я. — Мы выходим.
Я получаю утвердительный ответ, которого Тереза не слышит. Так устроены и серьги Мадлен, и перстень Макса — ответ слышит только собеседник. Можно смело давать ему указания, не боясь, что их услышат те, кто рядом с ним.
Мы начинаем двигаться к выходу. Тереза вцепилась в запястье моей руки мертвой хваткой. Она же ничего не видит в кромешной тьме коридоров тюрьмы. Я не взяла спец-очки для неё, это не к чему. Мой спасительный комп подводит нас к потайному ходу на улицу. Я пальцем провожу по стене, точно рисую фигуру, которая указана на приборе. Мы делаем шаг вперед.
Мы на парижской улице. Уже совсем стемнело. Я снимаю очки и быстро запихиваю Терезу в машину.
— Всё нормально. Мы вышли, — сообщаю я Мадлен.
Мы должны встретиться с Мадлен. Я передам ей Терезу. А потом. у меня есть ещё план. Я могу погибнуть. Я это понимаю, но у меня такое обманчивое чувство, что я имею еще несколько жизней. Как в компьютерной игре. Этим жарким днем, весь мир стал компьютерной игрушкой.
Тереза молчит. Я думала, что она засыплет меня вопросами. Нет, страх ещё не прошел. Она выглядит жалко. Где та наглая, своенравная, капризная соблазнительница, звезда самых непристойных журналов? Сейчас это напуганная глупая женщина с бегающим взволнованным взглядом.
Я познакомилась с Терезой на каком-то приеме, тогда она ещё не была невестой Тальена. Тереза вообще с женщинами не ладит. Только я проявила к ней терпение. Это моя природная вежливость. За это Антуан меня долго ругал. Тереза из тех, с кем вообще нельзя говорить. Он оказался прав.
Тереза решила взять меня в подруги. Просто больше с этой дамой никто не хотел общаться. Слава богу, мы виделись с ней редко. Но каждый раз встреча заканчивалась перебранкой. У меня никогда не было ни гонораров Терезы, ни такого количества поклонников. А она очень любила показать свое превосходство, а меня это выводило из себя.
Тереза называла меня добродетельной дурочкой, говорила, что мне не место на телевидении! Что я, Макс и Антуан друг друга стоим. Мы глупцы, помешенные на воздержании. Что нам нужно жить в монастыре.
Отказаться от встречи с Терезой было невозможно. Она цеплялась как пиявка.
Как она любила использовать меня для контраста. Тереза — носила обтягивающие платья с разрезами, идеально подбирала к ним дорогущие украшения. И я — одевающаяся как подросток — шорты, джинсы, короткие юбки, приталенные блузки, облегающие майки.
Тереза могла затмить любую. Одна Мадлен лучше нее. Рядом с элегантной Мадлен Тереза всегда смотрелась вульгарной потаскушкой, дешёвкой.
Потом Тереза стала невестой Жана Тальена. А я — её алиби. Отправляясь на оргию, Тереза говорила, что пошла со мной на девичник. И Жан верил. Мне было стыдно. Каждый раз говоря ему, что Тереза была со мной, я готова была провалиться от стыда. Я не могла смотреть на его простецкое, немного глуповатое лицо.
Наконец сексуальные похождения вышли Терезе боком! Обидно, что мои друзья должны платить за это!
А вот и машина Мадлен. Мы меняемся местами. Мадлен садится в мою машину, а я в её. Я советую Мадлен сообщить о Терезе Максу. Она согласна. Но сначала хочет «порадовать» гражданина Тальена.
Тереза молчит. Кажется, она ничего не понимает. Да, она же не знает о перевороте. Что ж, это к лучшему.
Наши с Мадлен машины разъезжаются в разные стороны.
Я еду в Конвент. Хочу пробраться в видео-архив. Интересно, о чём беседовали наши «друзья», в каждом кабинете накануне была встроена видеокамера. Вряд ли они знали об этом.
Я легко пробираюсь в здание Конвента. Всё идет отлично. Я иду по пустому коридору. Нахожу нужную дверь. Легко открываю её.
— О! У нас тут гости! — раздается за моей спиной голос.
Я замираю. Медленно оборачиваюсь. Предо мной стоят Фуше и Колло. На их лицах играют злые усмешки.
— Как раз кстати! — усмехается д'Эрбуа. — Ты нам очень нужна. Мило с твоей стороны, что ты зашла.
— Всегда к вашим услугам, — шучу я. Но мой голос звучит тихо и испуганно.
Я, Жан Тальен, упиваюсь победой. Светлана Лемус, ненавистная мне девчонка в моих руках. Он сидит предо мной. Я направляю ей в лицо свет лампы.
— Я и мечтать не смел о таком разговоре, — улыбаясь говорю я. — Знаешь почему?
Она сидит, опустив голову, даже не смотрит на меня. Я поднимаю её подбородок дулом пистолета.
— Я ненавижу тебя, Светлана Лемус, — продолжаю я. — Ненавижу с первого дня нашего знакомства.
Лемус молчит. В её взгляде нет ни страха, ни мольбы, только какая-то усталость.
— Ты была подругой Терезы, ты покрывала все её похождения, — продолжаю я. — Я это понимал. в глубине души я это понимал. Я тайно ненавидел тебя. Особенно меня раздражало. знаешь что меня особенно злило?
Опять молчание. Это выводит меня из себя.
— Твоя добродетель! — истерически смеюсь я. — Дескать, ты такая хорошая, а Тереза идеал порока! Твоя чистота и невинность бесили меня! А потом твой роман с Сен-Жюстом, объявление о вашей помолвке. Это добило меня окончательно. Ваши фотографии красовались везде! Ах, какая идеальная пара! Какая верность и любовь!
Не могу больше выносить её молчания.
— Скажи же что-нибудь! — кричу я.
Я ударяю Светлану по лицу. На глазах девушки появляются слезы. Она хочет их сдержать, но не может. Я хохочу.
Я упиваюсь страданиями ненавистной девчонки. Подумать только, одним ударом я уничтожу всю компанию и спасу любимую Терезу.
— Ты должна подписать это, — перехожу я к делу. — Подписывай!
Опять никакой реакции. Я вновь ударяю девчонку.
— Тебе уже ничего не поможет, — говорю я.
— Тогда зачем подписывать? — усмехается она.
Ха! К ней вернулось её дурацкое чувство юмора.
— Ты можешь умереть легко и быстро, — говорю я. — А можешь долго и мучительно.
Она опять молчит.
Я, Светлана Лемус, должна продержаться. Мадлен вот-вот должна позвонить. Может, этот извращенец отключил телефон. Тогда я пропала. Надо будет самой намекнуть ему. Нельзя, тут разговор записывается. Нужна секретность.
Он опять пытается заставить меня подписать какую-то бумагу. Что там? Явно ничего хорошего. Я уже не реагирую на его злые слова, крики, угрозы.
Тальен хватает меня за шиворот и стаскивает со стула. Если он начнет бить меня ногами, я не выдержу. Я боюсь боли. Он и так разбил мне верхнюю губу. Он берет меня за волосы и тащит в уборную кабинета. Неужели он утопит меня в унитазе. Нет. Он затыкает раковину, открывает холодную воду, высыпает туда льда для напитков.
Я едва успеваю задержать дыхание. Холод точно несколько маленьких иголок впивается в моё лицо. Я захлебываюсь. К счастью, Тальен быстро меня вытаскивает.
— Ради Терезы я готов на всё! — кричит он. — Подписывай!
— Что ты делаешь!? — раздается крик.
Это Лазар Карно. Он сильно ударяет Тальена. Тот падает.
— Изувер, как ты смеешь мучить Светлану! — Лазар усаживает меня в кресло и утирает моё лицо полотенцем.
— Ненавижу её! — вопит Тальен. — Ради Терезы я её уничтожу!
— Я раньше уничтожу тебя! — кричит Лазар. — Только тронь! Не позволю, чтобы из-за какой-то мерзкой шлюхи страдала такая девушка.
Тальен пытается возразить, за что получает новый удар.
— Чай с лимоном для гражданочки! — велит Лазар.
Он садится предо мной на колени. И начинает. признаваться в любви. Причем делает это на грани какого-то сумасшествия. Он ругает Сен-Жюста, говорит, что тот недостоин меня.
Господи, зачем мне столько психов за один день. Но Лазара нельзя злить, он хотя бы на моей стороне. Я храню молчание.
Сконфуженный Тальен подает Лазару чашку чая. Лазар протягивает её мне. Я мотаю головой. Ничего я не хочу!
— А как же признание? — робко спрашивает Тальен.
— Обойдемся, — коротко отвечает Карно. — И как вы посмели устроить такое без моего ведома?
— Но мы не знали о твоей любви к . — оправдывается Тальен.
Он хотел обозвать меня, но вовремя спохватился.
Тальен не знал. А вот Фуше и Колло. Уверена, они подозревали об этом. Они не хотели, чтобы Лазар помешал. Вот и скрыли всё от него. Тальена тоже продуманно выбрали. Догадывались, что он меня ненавидит.
— Тебе звонки были? — спрашивает Лазар Тальена.
— Я отключил. — бормочет Тальен.
— Идиот! — взрывается Лазар. — Каждая мелочь важна!
Тальен достает телефон и просматривает, кто звонил.
— Звонила Мадлен Ренар, — говорит он.
— Перезвони ей! — велит Лазар.
Тальен слушается. Трудно поверить, что этот напуганный парень минуту назад чуть не убил меня.
— Она хочет, чтобы я приехал, — говорит Тальен. — Ехать?
— Разумеется! — отвечает Лазар. — И немедленно!
Слава Богу! Посмотрим, как Тальен теперь запоет. Я с
трудом сохраняю невозмутимость.
Я Лазар Карно. Меня возмутила жестокость Тальена. Как он посмел? А остальные? Неужели они хотят убить эту девушку?
— Подождите меня, — говорю я Светлане. — Я быстро вернусь.
Она испуганно смотрит на меня.
— Вас скоро отпустят, — добавляю я, уходя.
В соседнем кабинете меня уже ждут Фуше и Колло д'Эрбуа.
— Вы хотите нас отчитать? — с усмешкой интересуется Фуше.
— Да, — говорю я. — Вы представить себе не можете, как этот псих издевался над бедной девушкой?
Колло пожимает плечами. Мой рассказ вызывает только злые усмешки.
— Что-то Тальен перестарался, — хихикает Фуше.
— Грубовато, — кивает Колло. — А что вы от нас хотите?
— Я требую отпустить Светлану! — говорю я твердо.
— Она может стать опасной, — возражает Фуше. — К тому же не обязательно её казнить. Хотя.
— Все зависит от обстоятельств, — добавляет д'Эрбуа. — И я вас не понимаю. Одной девицей больше, одной меньше.
Я кидаю на них злой взгляд.
— Вы думаете, она вас полюбит? — спрашивает Фуше с иронией.
— Она всегда будет любить сахарного Сен-Жюста, — добавляет Колло. — А вас возненавидит как убийцу!
Неужели они приписывают мне такую злобу. Пусть Светлана любит кого душе угодно, но будет жива.
— А Робеспьер умен, — переводит Фуше разговор на иную тему. — Мы думали, он сразу же попытается напасть на нас. Нет, он понял, что в этом случае его действия будут приравнены к мятежу. Робеспьер ждёт, чтобы мы напали первыми!
— Наш план всё исправит, — говорит Колло. — Может, гражданку Лемус использовать как заложницу? Пусть Робеспьер сдастся.
— Чушь! — возражаю я. — Наш план — объявить шайку Робеспьера вне закона — сделает своё дело и без Лемус! Робеспьер уже в наших руках. Я отпускаю Светлану!
Моя решительность побеждает. Они согласны. Но при условии слежки за ней.
Я возвращаюсь к девушке. Она подобно статуэтке сидит на стуле. Взгляд устремлен в одну точку.
— Вы свободны, — говорю я.
— Я могу идти? — робко спрашивает она.
Светлана вопросительно смотрит на меня. Я киваю.
— Я ничего не требую взамен, — продолжаю я. — Простите меня, если сможете. А если не простите, я вас винить не буду.
Так мы расстаемся. Храни тебя Бог, Светлана Лемус.