Внимание Миража привлек молоденький парнишка в очках, неподвижно сидящий на стуле. Он не обращал внимания на суматоху вокруг, глядя застывшими глазами куда- то вдаль, и только руки его слегка подрагивали, бережно сжимая мягкую плюшевую игрушку. Мираж присмотрелся повнимательнее — игрушка оказалась забавным пауком.
— Это Касперский, — сказал главврач. — Он целыми днями так сидит и ни на что не реагирует, а потом вдруг начинает душить паука этого. Говорит, это новый вирус.
— А я хоббит, — доверительно поведал босоногий молодой человек габаритов типа «шкаф», склонившись к Дмитрию. — У меня на спине и на ногах шерсть растет. Хочешь, покажу?
— Операция «Тайд или кипячение»! — внезапно крикнул прямо в ухо Миражу другой больной в черной спецназовской шапочке с прорезями для глаз и рта. — Мы идем к вам!
— Товарищ полковник, не буяньте, иначе мы вас вернем в палату, — прикрикнул Владимир и, уже обращаясь к Миражу, пояснил: — Он вообще-то мирный, только очень уж громкий. Одевал вот эту самую шапочку и полковничью шинель, звонил по домофону в квартиры и кричал «Это операция „Тайд или кипячение“! Вы еще кипятите? Тогда я иду к вам!»
— И за это его сюда?
— Да нет, никто не жаловался. Но потом он пришел в аптеку и сказал продавщице, что производит контрольную закупку спирта, а расплатиться попытался игральными картами. Та вызвала милицию, они его к нам и определили. Вот черт, уже места все заняли. Ну конечно, когда еще такой цирк приедет… Пошли на сцену, сядем в уголке, заодно и за этими, — кивок в сторону больных, — присмотрим.
Владимир с Миражом поднялись на сцену и устроились на стульях рядом с кулисами. Зал галдел так, что закладывало уши, но вскоре санитары навели порядок, и зрители кое-как успокоились. Мираж с интересом разглядывал художественно оформленный зал и не заметил, что на сцене начало что-то происходить.
— Эй, — Владимир дернул его за локоть. — Смотри, это убожество нарисовалось.
Посреди сцены действительно стоял худенький мужичок в белом балахоне. Лик его был изможден и скорбен, а глаза горели фанатичным огнем. Длинная белая борода топорщилась во все стороны, словно ею только что мыли пол. В общем, вид брат Митрандир имел самый что ни на есть респектабельный…
— А он ничего смотрится… — задумчиво протянул Мираж. — Хоть сейчас в паломничество к Святой земле…
— Друзья мои! — завопил со сцены брат Митрандир. В зале раздались поддерживающие овации. Громче всех аплодировал «хоббит», который даже вскочил с места. — Братья и сестры! Я пришел, чтобы очистить ваш разум, осветить тела и души неугасимым светом Господа нашего…
Со стороны главврача послышалось задушенное шипение. «Хоббит» тем временем подмигивал народному целителю и делал какие-то тайные знаки, на что последний старательно не обращал внимания.
— Господь послал меня помогать страждущим и убогим, исцелять больных духом и укреплять немощных. На каждого из вас зрит Господь, каждого из вас видит, ибо все мы рабы его, черви ничтожные, созданные им по образу и подобию своему…
— Эй, дядя! — Мираж и сам не понял, зачем это делает, но после последних слов мессии он вскочил и небрежной походочкой прошкандыбал на середину сцены. В зале воцарилась нехарактерная тишина. — Ты сам-то разобрал, что ляпнул?
Брат Митрандир подавился остатком проповеди.
— Вон! — неожиданно громким фальцетом выкрикнул он. — Вон отсюда!
— Ну да, ага. Счас, — Мираж вообще не любил, когда на него кричат. Особенно при посторонних людях, коих сейчас был целый зал. — Ты свою крышу когда в последний раз видел? Да тебя самого сюда надо прописать… в буйное отделение.
— Я народный целитель! — возмутился брат Митрандир.
— Ой, тоже мне, целитель! Чего ты исцелил-то, тещу от запора? Хоть кому-то из них после твоих африканских плясок полегчало? — Мираж обвел широким жестом зал.
— Уйди, безбожник, не мешай мне вершить святое таинство! — целитель взмахнул руками, то ли посылая на зал благословение, то ли посылая Миража куда подальше.
— И это ты называешь исцелением? Да так махать руками и я смогу, — Мираж шагнул вперед и театральным жестом вскинул руки.
Раскат грома потряс стены зала, от ослепительной вспышки перед глазами у людей поплыли разноцветные круги. Окружающий мир завертелся неоновым вихрем, замелькал, мерцая и переливаясь… и как-то резко и сразу успокоился.
Мираж ошарашенно огляделся, вжимая голову в плечи. «Е-мое, че ж я сделал-то?» — пронеслось у него в голове. Рядышком на полу что-то зашевелилось — брат Митрандир поднимался с колен, истово крестясь. Узрев Миража, он бросился к нему и обхватил за ноги.
— Отец… Отец святой! Благослови раба твоего недостойного…
— Эй, отстань, — не на шутку перепугался Мираж, вырываясь. Однако народный целитель оказался необычайно приставучим и отцепляться не хотел. — Ты че, голубой? Че за колени хватаешься? Да отпусти ты меня, в самом деле! Не слюнявь джинсы, я их вчера стирал!
— Парень, ты что натворил? — главврач схватил Миража за рукав.
— Не знаю… не я это… Помоги лучше от этого озабоченного отбиться.
Объединенными усилиями они кое-как оторвали брата Митрандира от ног Миража и отправили пастись вглубь сцены.
— Ну ничего себе у вас тут спецэффекты, — пробормотал Мираж, разглядывая потолок. — А не боитесь, что пациенты ваши испугаются и выкинут что-нибудь нехорошее?
— Какие спецэффекты? — Владимир почти испуганно посмотрел на Миража. — Слушай, как тебя… Глюк… я не знаю, что это было… но посмотри туда, — он указал на зал. Мираж обернулся.
В общем-то ничего особенного не было. Люди сидели на своих местах так же, как и раньше. Вот только… у парня с плюшевым пауком глаза сияли ярче, и он, бросив игрушку на пол, разговаривал со своим соседом. «Полковник» стянул с себя маску и деловито поглядывал на часы, чего-то ожидая, а «хоббит» поджал ноги, недоуменно шаря под креслом в поисках ботинок.
— Они… — начал Мираж, боясь сказать то, что подумалось.
— Я не могу сказать… надо их обследовать, — Владимир смотрел на парня чуть ли не со страхом. — Профессор! Иван Алексеевич!
Пожилой человек в сером костюме подошел к ним.
— Профессор, вы видели?
— Владимир Михайлович, этого не может быть.
— Но вы видели?
— Вы хотите сделать заявление для прессы? — подкатился к ним молоденький журналист, явно не местный. — Как вы считаете, это была фальсификация или настоящее чудо?
— Без комментариев, — сердито прикрикнул на юношу Иван Алексеевич. — А вы, молодой человек… откуда вы здесь взялись?
— Пришел… с ним вот… — Мираж ткнул главврача. Тот торопливо кивнул.
Профессор очень внимательно посмотрел на Миража.
— Послушайте, молодой человек, а что вы сейчас сделали?
— Да я ничего такого… — начал было оправдываться Дмитрий, но его уже не слушали. Вокруг щелкали фотоаппараты, что-то наперебой рассказывали друг другу бывшие пациенты, весь мир которых перевернулся в одно мгновение, а вдоль стены к нему уже пробирался бочком, точно сердитый краб, репортер местной газетенки, из клешней которого еще никто по собственному желанию не уходил.
Вот тут-то Мираж и понял, что он ПОПАЛ…
Из дверного проема дуло. По комнате тихо летал пепел, шуршал обуглившиеся обои, да в углу сиротливо жались друг к другу две черные кошки с подпаленной шерстью.
— Тир, — глотая слезы, Лара бросилась к лежащему на полу бездыханному телу. — Тир, пожалуйста… Пожалуйста, пожалуйста…
Она знала, что все кончено, что Тираель уже никогда не очнется, никогда не откроет глаза, не встанет, что к нему теперь применимо лишь одно слово — НИКОГДА. Но это было слишком страшно и больно, и она просила, просила кого-то, Тираеля, Бога или Дьявола, просто просила, повторяя только одно — пожалуйста!
Лара понимала, что сейчас должно случиться что-то страшное, то, что черти назвали направленным ударом, но это уже не имело значения. Перед ней лежал мертвый человек. Что могло было быть хуже? Его остекленевшие глаза смотрели в потолок, пальцы уже начали остывать. Лара подняла его руку, тяжелую, словно отлитую из железа.