Со стороны это, вероятно, выглядело самым обычным образом: двое мужчин сидят в хорошо отремонтированной «копейке», пьют пиво, курят и ведут непринуждённую беседу.
Возможно, друзья. Или деловые партнёры. Или просто хорошие знакомые.
И только более внимательный взгляд мог бы заметить, что, разговаривая, эти двое почему-то чаще посматривают не друг на друга, а куда-то вперёд и вниз, туда, где в машинах обычно располагается радиоприёмник или магнитофон. А чей-нибудь не в меру тонкий слух мог бы уловить и вовсе большую странность: в то время как в машине находилось только двое, разговор вели три человека! И третьим была женщина, обладающая мягким и приятным голосом низкого тона.
Впрочем, вполне может быть, что гипотетический наблюдатель с внимательным взглядом и тонким слухом, и не нашёл бы в данных обстоятельствах ничего странного, – при современных средствах развития связи вполне можно предположить, что эти двое просто говорят со своей общей знакомой по какому-нибудь мудрёному телефону, у которого микрофон и наушник вмонтирован по прихоти владельца прямо в приборную доску автомобиля.
Но не было поблизости никого, кто мог бы прислушаться и приглядеться – практически пуста была в этот час улица, на которой проживал друг Егора Владимир Александрович Четвертаков. А те редкие прохожие, которые всё-таки время от времени появлялись в поле зрения Егора и Володи, явно были озабочены своими мыслями и проблемами и не обращали ровно никакого внимания на двух друзей, уединившихся с пивом в салоне синих «жигулей» образца семидесятых годов прошлого века.
Тем временем, Володька Четвертаков, поначалу чувствовавший себя явно не в своей тарелке, полностью освоился и даже успел уговорить Анюту незаметно полечить его жену Надю, детей и собаку, которые, в общем-то, были вполне здоровы, но в целях профилактики…
– Но учтите, Владимир Александрович, – чувственным голосом предупреждала Анюта, – только ради вас и только в целях профилактики.
– Нюточка! – радостно восклицал Володька. – Родная! О чём вы говорите! Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены, как говаривал отец Фёдор из вечно живой книги «Двенадцать стульев». Разве ж я не понимаю? Нам, людям, только волю дай – и мы тут же взвалим свои проблемы на высшие силы. Лишь бы самим ничего не делать. Но ведь с другой стороны и грех не воспользоваться такой возможностью! А, как вы считаете?
Анюта смеялась, соглашалась, что не воспользоваться подобной возможностью действительно грех, но считать себя какой-то там высшей силой решительно отказывалась.
– Бросьте, Володя, – говорила она. – Какая ещё, к чёрту, высшая сила… Запомните, – для вас я просто Анюта.
Егор только диву давался, слушая этот приятельский трёп, в который ему лишь изредка удавалось вставить реплику-другую и вспоминая с каким трудом он сам устанавливал с этим существом женского пола более менее постоянный и дружеский контакт. Он даже в какой-то момент поймал себя на том, что испытывает к другу Володьке нечто вроде ревности и очень позабавился этому обстоятельству, но тут весёлая беседа неожиданно кончилась, потому что Анюта, прервав саму себя, встревожено воскликнула:
– Ого!
– Что? – одновременно спросили Егор и Володя.
– Погодите, сейчас уточню, – ответила Анюта и замолчала.
Друзья открыли ещё по одной бутылке пива и закурили.
– Ну и как тебе это всё? – заполняя паузу, осведомился Егор, кивая на радиоприёмник.
– Охренеть, – коротко и честно признался Володька. – При всей своей нелюбви к фантастике, вынужден признать, что это именно фантастика и есть. И ещё должен констатировать, что тебе повезло так, как, возможно, не везло никому и никогда. Ну и меня твоим везением зацепило по краешку. Так что, с меня, когда всё это закончится, большая и вкусная бутылка.
– Что значит «когда закончится»? – не понял Егор.
– Так ведь все когда-нибудь заканчивается, – пожал плечами Четвертаков. – Вот наберётся Анюта силёнок у нас, оклемается окончательно и того… Ищи её свищи в космических просторах! Правильно я говорю, Анюта?
– Всем домой хочется, – философски заметил Егор. – А Анюта будет прилетать к нам в гости. Верно я говорю, Анюта?
– Если будет к кому прилетать, – сказала Анюта. – Я тут только что перехватила кое-какую информацию, и она мне совсем не понравилась. Информация пока закрытая, но, боюсь, если она верна, то скоро станет известна всем. И тогда, мальчики, я вам не завидую.
– Нам, это кому? – быстро спросил Володька. – Мне и Егору?
– Нет, – сказала Анюта с печалью в голосе. – К сожалению, всем людям.
– Ты это прекращай, – строго заметил Егор. – Нас пугать не надо. Мы и сами, кого хочешь, испугаем.
– Вы лучше послушайте и сами решайте, пугаться вам или нет. Включаю запись.
В динамике что-то отчётливо щёлкнуло, и чей-то очень знакомый, мужской голос, но с какими-то совсем незнакомыми интонациями закончил явно только что начатую фразу:
– … десять миллионов человек. Вы представляете, что будет, если начнётся паника?
– Да что десять миллионов… – устало ответил второй, тоже мужской, но уже гораздо менее знакомый голос. – В стране сто сорок пять миллионов с хорошим хвостиком. А в мире – шесть миллиардов человек. Это ведь всех касается.
– М-мда… Послушайте, а вы полностью уверены в достоверности этой информации? Может быть, все не так страшно? Пусть, чёрт возьми, сто раз проверят и опять доложат! Пусть с американцами ещё раз проконсультируются!
– Консультировались уже. У них те же данные. Но, разумеется, сейчас снова и снова все проверяют и перепроверяют.
– Хорошо. Сколько им нужно времени на проверку данных?
– Сказали, что хватит суток. А с учётом дополнительных консультаций с американцами и коллегами из других стран – двух.
– Двое суток… Хорошо, а какие-нибудь предварительные рекомендации они дать могут?
– В каком смысле?
– В смысле наших действий. Что делать, проще говоря. Они знают?
– Насколько я понял, – нет.
– Что, вообще никаких предложений?!
– Дело в том, что подобный вариант никогда не рассматривался в ввиду своей… как бы это выразиться… безнадёжности, что ли. То есть, с самого начала было ясно, что если завтра такое случится, то всем… кранты. Нет у нас на сегодняшний день технологий, с помощью которых можно было бы эту, извините, хренотень, остановить. Нет и в ближайшие годы не предвидится. Собственно, времени у нас тоже нет. Счёт, насколько я понял, идёт буквально на недели. А, может, и на дни.
– А если… Впрочем, ладно. Жду вас лично с подробнейшим докладом завтра в это же время. И прихватите там с собой кого-нибудь из этих умников, кто помоложе и посмекалистей. У пожилых, конечно, знаний и опыта больше, но нестандартно мыслить они зачастую уже разучились. А нам как раз и нужны нестандартные решения. Впрочем, я всё же надеюсь, что тревога ложная, и всё обойдётся. До завтра.
– До свида…
На этом запись оборвалась.
– Так, – после короткого, но тягостного молчания требовательно вопросил Четвертаков. – И что сие означает?
– По-моему, – не очень уверенно сказал Егор, – один из говоривших – это наш Президент. Во всяком случае, голос очень похож. А вот второй…
– Второй – это ваш Секретарь Совета Безопасности, – проинформировала Анюта. – Вы их слышали практически в режиме реального времени. То есть буквально через пару минут после того, как они закончили разговор.
– Это мне понятно, – стараясь говорить совершенно спокойно, сказал Володька. – Мне не понятно о чём они говорили. Анюта, кончай тянуть кота за хвост и признавайся. Что случилось?!
– Даже не знаю, стоит ли об этом говорить…
– Анюта! – рявкнул Егор. – Что это за женские штучки?!
– И ничего не женские. Просто я сама ещё до конца ни в чём не уверена. Но если вы настаиваете…
– Мы – настаиваем, – хором подтвердили Егор и Володя.
– Ладно. В общем, мне трудно и больно об этом говорить, но, кажется, ваше солнце гаснет.
– Эка невидаль! – попытался пренебречь сообщением Анюты Егор. – Да оно уже миллионы лет гаснет. И ещё десятки миллионов гаснуть будет.
– Погоди, Егор, – поморщился Четвертаков. – Анюта, ты что, хочешь сказать, что наше солнце гаснет слишком быстро?
– Вот именно, – подтвердила Анюта. – Процесс неожиданно начался несколько дней назад и стремительно ускоряется. Приобретает, как принято у вас говорить, лавинообразный характер. Пока это заметили только ваши учёные, которые специально занимаются исследованием солнечной активности. Теперь и я. Но совсем скоро, если всё будет продолжаться с той же прогрессией, что и сейчас, мы это увидим, что называется, невооружённым глазом.
– Гаснет… – пробормотал Егор потрясённо. – Не понимаю. Как солнце может погаснуть? Это же солнце!
– Так и может, – сказала Анюта. – Как свеча на ветру. Вообще-то странно. По моим данным у вас вполне благополучное и здоровое светило. Оно не должно гаснуть.
– Что значит «здоровое»? Разве солнце живое?
– Может и живое, – серьёзно ответила Анюта. – Смотря, что под этим понимать. Но дело не в этом. Дело в том, что оно всё-таки гаснет. Хотя гаснуть не должно. Есть у меня, правда, одно подозрение, но оно нуждается в проверке.
– Все подозрения – потом, – отрезал Четвертаков. – Что нам делать? Людям, то есть?
– Если всё верно, то только одно – молиться.
– Бога нет, – негодующе фыркнул Володька.
– И это медицинский факт? – с иронией осведомилась Анюта. – Лично я не подписалась бы под этим категоричным утверждением.
– Постой, постой, – заволновался Четвертаков. – Ты что, хочешь сказать, что ОН есть?
– Лично я в этом не сомневаюсь, – быстро обозначил своё отношение к данному вопросу Егор.
– И не надо, – сказал Володька. – Я у Анюты спрашиваю.
– Есть сила, – назидательно сообщила она, – которая совершила сознательный акт создания нашей Вселенной. Если хотите, её можно называть Богом.
– И ты совершенно точно знаешь, что такая сила есть? – прищурился Володька.
– Совершенно точно может это знать только вышеупомянутая сила, – туманно ответила Анюта.
– А если без демагогии?
– А если без демагогии, то, что бы я не утверждала, тебе в любом случае придётся принимать мои слова на веру. Или не принимать. То есть опять возникает вопрос веры. Или ты веришь в то, что Бог есть или, наоборот, что его нет. Но в любом случае веришь, а не знаешь. Тут всё дело в том, что для моей веры в эту высшую силу, возможно, есть больше фактических оснований, чем для вашей.
– Ребята, – жалобно сказал Егор. – О чём вы говорите? Тут всем нам полный… наступает, а они о существовании Бога спорят!
– Потому и спорим, что он наступает, – резонно заметил Володька. – В подобных обстоятельствах, знаешь ли, очень полезно знать, есть Бог или его нет.
– И вести себя соответственно? – с горечью спросил Егор.
– Именно, – подтвердил Четвертаков. – Именно, что соответственно.
– Мальчики, – вмешалась Анюта, – может, я всё же сначала все проверю, а потом уже будем спорить?
– И как именно ты собираешься проверять? – спросил Егор.
– Просто подберусь поближе к вашему светилу и внимательно посмотрю, что и как.
– А ты… это можешь?
– Теперь уже могу. Только мне нужна твоя машина. Она… в общем, это долго объяснять, но без неё я не могу перемещаться в пространстве.
– Бери, – кивнул Егор. – Да и как я могу тебе запретить? И вообще она уже давно не моя и, как я подозреваю, вовсе не машина.
– Машина, машина, – успокоила его Анюта. – Только совсем другая. Так я поехала?
– Что, прямо сейчас?
– А чего ждать?
– И то верно… И сколько тебя не будет?
– Точно сказать не могу. Может, сутки. Может, больше. Ждите.
Они попрощались, вылезли из машины и захлопнули дверцы. Анюта затемнила стекла, коротко просигналила, плавно тронулась с места и, набирая скорость, скрылась в ближайшем переулке.
– Вот чёрт, – сказал Егор, хлопнув по нагрудному карману, – сигареты забыл.
– Пошли, – сказал Володька, – у меня дома есть. И пиво ещё осталось.
– Пиво – это хорошо, – задумчиво сказал Егор. – Но мне что-то захотелось водки.
– Не вижу препятствий, – согласился Четвертаков.
И они направились к ближайшему гастроному.