– Что Васильева должна была стать Заботиной? Конечно. Тем лучше. Может, и станет. Только про дело не забывай. Задачу понял? Вызову послезавтра. Всё.
+
Из записей Н. Куйбышева,
Франция, о. Поркероль
4 апреля 2011 г.
Если бы так рождались люди, им не нужны были бы повитухи и специальные дома, где прячут от посторонних глаз таинство появления нового. Люди выкатывались бы в мир с хохотом, криком, выпрыгивали бы неожиданно и сбивали с ног прохожих, вырывали рамы из окон, ломали деревья, рвали провода со столбов, оглушали, ослепляли и сводили с ума. Любой обыватель шарахался бы от беременной: что, она скоро родит? Нет, увольте, ни за что, не хочу и слышать! И, конечно, обыватели никогда не женились бы сами и не заводили бы детей. Унылое потомство серых скучных спокойных обычных рядовых незаметных ординарных приличных адекватных уравновешенных осторожных – этот бич человеческой цивилизации – никогда не явилось бы на свет. Каждое новое поколение сметало бы рутину предыдущего с чела земли. Гомер родил бы Александра Македонского, Пифагор родил бы Леонардо, а Данте – Лобачевского. Не было бы никаких средних веков, и вся история спрессовалась бы в один гениальный блестящий яркий век, и он резанул бы вселенскую тьму мистралем, ледяным мечом!
Мистраль сваливается вам на голову когда захочет, и с этим не поспоришь, от этого не отвернёшься, не запахнёшься воротником и не обмотаешься шарфом. Холодный и плотный, он бьёт, как тренированный боксёр, как автобус, вылетевший из-за угла на зазевавшегося прохожего, он валит с ног, впечатывает в стену, он выжимает из лёгких весь воздух до капли, он выдувает из глаз все слёзы, какие там накопились, и сразу же высушивает их. Он рвёт на вас одежду, но не с целью насладиться вашей наготой или овладеть вами преступным образом – он и так имеет вас, всех, кто попался на его пути, имеет без похоти и корысти, имеет, да и всё тут.
Он сверкает. Ясный день делается ещё яснее. Небо выметено до последней соринки. Не только Солнце слепит в ветреные дни, но даже и звёзды, даже Млечный путь отмыт добела и режет глаз. Земля сгибается под могучей метлой мистраля, а он гонит, гонит, тащит всё лишнее – листья, ветки, дураков-туристов, пьянчужку-побирушку у местной церкви, толстую разряженную тётку, пытающуюся дотянуться до дверной ручки; она тянет короткие пухлые ручки, но мистраль сильней, он давит, бьёт, роняет на землю, катит, уносит и вслед кидает горшки с цветами, мишуру реклам, куски черепицы с крыши, перевёрнутые стулья из ближнего кафе. Прочь, вглубь, в море, пусть оно утопит эту дрянь, эта дрянь никому не нужна, она мешает воину, полководцу, герою, холодному сверкающему мистралю, он скатится с Севенн на квадриге, он вызвездит небо, он выдерет сорняки из земли, он обновит застоявшуюся душу.
С ним по пути только философам и романтикам. Недаром его так любил Ницше… Мистраль, трусливых туч пастух, убийца, тать и воин, ты холоден, силён и сух, и яростно-спокоен, мы двое бурей рождены и мы всегда при деле, и топчут наши табуны распятья и бордели… Как же это безумно сказано, сколько тут презренья к оплотам земного бытия, к удобствам, приличиям, стандартам. Ибо оттуда, из них, из приличий и стандартов, растут суеверия, косность, ограниченность, невежество, трусость. Христос назвал трусость величайшим грехом! А что есть трусость, как не боязнь потерять? Великий мистраль! С тобой не надо бояться потерять, ибо ты беспрекословно отбираешь. С тобой нет ничего, кроме ясного неба и чистой души. Кроме ярости. А что есть ярость? Сила перетекания. На этом построен любой двигатель. Все человеческие уловки сотворены из этого. В одном месте мало, в другом много, в одном холодно, в другом горячо, и вот рождается ярость перетекания, бешеный поток энергии, и человек ставит на этом месте ветряную мельницу, или жернов, или турбину, или поршень. Ничего нового не придумано даже в кольце Большого Коллайдера. И там перетекает ярость, спрятанная между магнитов.
Чистейшая ярость. Чистейшее место на земле – французская Ривьера. Чистейшее море около лазурного берега. Прибрежную муть, тёпленькую болтанку водорослей, грязцу, ил, мусор, рыбёшек-недомерок, ленивых медуз – всё гонит отсюда мистраль. Если вам нужна физика частиц, или глас Бога, или сгусток энергии – добро пожаловать сюда, на юг Прованса, где даже столетние дубы застыли на склонах, почти до земли согнутые в поклоне великому ветру. Если вы хотите родиться заново, или умереть, или понять грань между этими условными состояниями – пожалуйте на Поркероль, где и я сейчас сижу, прислонившись спиной к скале, потому что иначе мистраль унёс бы меня в море. Я сижу трое суток, голый по пояс.
За мной наблюдают, а то бы меня не пустили сюда. Приходится терпеть датчики на груди и на спине, и небольшой аппаратик с GSM-модулем на поясе, который передаёт все мои пульсы и температуры во-он туда… справа от меня, в семистах метрах, прячется здание исследовательского центра. Это – эксперимент. И я знаю, что он скоро закончится. Они заберут меня с этой скальной площадки над волнами, потому что боятся за мою жизнь. При таком ветре обезвоживание организма составляет не менее четырёх литров в сутки; значит, я уже должен был потерять двенадцать. Температура ночью опускается до трёх градусов Цельсия, днём на солнце камень нагревается до десяти. Ещё один абсолютно смертельный фактор… А мне тепло. И если бы не дурацкие рамки эксперимента, я бы сидел тут сорок девять дней, до полного просветления. Наверное, именно столько нужно, чтобы впитать этот ветер.
Топтать распятья и бордели. Великий воин, холодный меч, мистраль.
+
Москва
10 мая 2011 г.
Михаил тихо матерился. Ну и задание! При чём тут Куйбышев? На хрен он им нужен? Он, может, экстрасенс, может, колдуны у него в роду были, из тех, что дождь вызывают, ветер усмиряют. Но при чём тут физика? Какие ещё альфа-бета-гамма лучи? Непонятно.
Пытался найти зацепки в досье. Читал биографии, изучал длинные списки наград и заголовки статей. Но зацепок не было: большая наука, серьёзные люди, академические проблемы.
Джордж Айзек. 66 лет. Родился во Флориде, США. Научная сфера: астрофизика, космология. Лауреат Нобелевской премии по физике 2006 г. Профессор физики в Калифорнийском университете в Беркли. Его работы по реликтовому излучению подтвердили теорию Большого взрыва.
Ван Маарден. 64 года. Родился в Антверпене, Нидерланды. Научная сфера: ядерная физика. Лауреат Нобелевской премии 1999 г. Профессор физики в Сорбонне. Работы по остаточной радиоактивности, по практическому применению альфа- и гамма-лучей.
Тамина Тариас. 59 лет. Родилась в Париже, Франция. Научная сфера: медицина. Профессор института Кларка, нейрохирург с мировым именем. Работы на грани физики и медицины, электрохимия мозга, излучение мозга.
Ученые такого уровня вообще не могли заниматься с Куйбышевым. Никак не могли. У них расписания, лекции, дедлайн, карьера. Планы утверждаются лет на пять вперед. Эксперименты финансируются разными фондами. Отчётность, прозрачность. Никаких фокусов! А тут – гражданин России, несостоявшийся кандидат наук, с ужасным характером. Ну да, он просидел три дня над морем, не ел, не пил. И что с того?..
+
Из записей Н. Куйбышева
Франция, о. Поркероль
7 апреля 2011 г.
Люди в белом, изменчивые тени, меня тревожившие с давних пор… Они входят ко мне и выходят снова. Но это не видения, это реальность. У них множество дел, им нужны мои руки, ноги, вены, пульс, тоны сердца, их интересует желудок и мочевой пузырь. Меня это не волнует, и этих людей я почти не замечаю. Парадоксальное ощущение: двигаюсь я, а они сидят в уголке, уткнувшись лицом в колени, сцепив руки. Им темно, они не могут сделать и шага, им мерещатся пропасти, обрывы, их стерегут чудовища, в затылок им дышат. А я бегу, почти лечу, едва касаясь земли, навстречу мистралю, и чем дальше бегу, тем мне свободней. У них свободы нет, только ощущение тупика, бессмысленность любого начинания, отрывочность сведений обо всём на свете. Как дети малые, не видящие причин и следствий, испуганные, дрожащие, забившиеся в угол комнаты подальше от окна, из которого может протянуться костлявая рука, подальше от двери, в которую может войти белесый призрак, и вынуть оцепеневшую душу, и разорвать на куски маленькое тёплое тельце.
Но это, конечно, отрывочные воспоминания о прошедшей неделе. Я не могу сказать «было интересно», потому что это совершенно не те слова, нужных слов нет. Их не существует в русском языке и ни в каком другом. Мне нечем описывать происшедшее со мной. Внешние проявления, телодвижения теней в белом я описать могу. Они уверены, что проводили научный эксперимент, они называют это «физикс оф зе брейн», или «ля физик де саву». Физика мозга. Им было интересно, они получили сенсационные и даже где-то скандальные результаты, настолько скандальные, что не могут повторить эксперимент в Европе. Хотят ехать в Антарктиду – там, по их мнению, можно. Ехать куда-то, забившись в угол комнаты? Мне это уже ни к чему. У меня собственные планы. Раньше у меня была хрустальная мечта – увидеть все великие ветра: афганец, самум, питерак, ибэ, чинук; я хотел объехать земной шар и впитать всё-всё, вобрать в себя все его стихии. Это было бы красиво, но избыточно… Теперь мне кажется, что не обязательно перемещаться по планете, тем более, что это так трудно: нужно время, деньги, нужны бесконечные оправдания, объяснения. Может быть, достаточно забраться на крышу собственного дома, ибо атмосфера одна, и все движения её – движения одного большого организма; или уж ты чувствуешь и понимаешь, впускаешь в себя, или нет, и тогда лучше бросить, сесть, дописать никому не нужную диссертацию.
Мистраль, спасибо ему… Для меня это была маленькая жизнь внутри обычной большой жизни. Я и умер, и родился, и стал другим. То, из-за чего произошел конфликт… Это не укладывается у них в голове, для меня же это, пардон, обычная отрыжка после обеда; это зевок в душном зале на скучной лекции; это комариный укус, который чешется; это «ё!», сорвавшееся с языка, если ты, разгибаясь, треснулся головой о книжную полку. Не более того… Но они верещат, как сороки, задают мне тысячи вопросов, на которые из-за неточного перевода и ответить невозможно.
Попробуем вернуться в этот левел ван из моего левела ту. Итак, меня усадили у скалы, облепили датчиками. Мистраль… Нет, нельзя употреблять это волшебное слово на нижнем уровне… Просто ветер… Он дул с севера, в лицо. В проливе между Поркеролем и побережьем волнение не превышало 3-4 баллов, в открытом море было чуть больше. Я просидел 79 часов, потом эксперимент прекратили, хотя волноваться было не за что: температура, давление, тоны сердца – всё у меня было не только отлично, гораздо даже лучше, чем отлично. А у них случился обвал связи. Во всем Провансе и на части Средиземного моря. Я так понимаю, это была моя неудачная попытка зевнуть…
Они потеряли сигнал датчиков и все прочие сигналы тоже. К чести людей в белом, они не побежали спасать свои шкуры, они ринулись ко мне. Через две минуты они уже были рядом, снимали датчики, помогали мне подняться… О нет, я не был парализован, я всего лишь не хотел уходить, пока не кончился мистраль, мне надо было прожить его до конца, пресытиться, наполниться, получить от него всё, о чём они и представления не имеют… Опять нет слов, чтобы рассказать. Могу только сравнить с человеческой жизнью: кто же захочет из неё уходить на границе зрелости и старости, когда ты здоров и впереди целая эпоха, пронизанная мудростью, чистотой и спокойным сознанием своей силы? Кто согласится добровольно отдать эту светлую осень? Нет, любой будет цепляться за жизнь до крайнего дня, любой вытряхнет из чаши не только глотки, но и капли последние выцедит. Вот и я… Не хотел вставать…
Теперь меня уложили в постель и пичкают химией, вливают лекарства в вены, вставили мочеприёмник. Не позволяют двигаться. И суетятся вокруг… Хотя проблемы у них, а не у меня: ругань с префектурой округа, каждый день приезжают важные господа, грозятся закрыть институт Кларка к чёртовой матери, если ещё раз произойдет что-то подобное. Приборы зафиксировали выброс частиц… Кажется, это альфа-частицы… В атмосфере они вызывают столь сильную ионизацию, что происходит магнитный всплеск. В радиусе четырёхсот километров от Поркероля связь оборвалась. Ненадолго, но это же Лазурный берег! Тут жирные туристы со всего света, кошельки с животиками и с ножками. Им нельзя без связи, они могут не узнать, как чувствует себя любимая морская свинка, оставленная в другом полушарии с полусотней нянек… Больше ничего страшного, кроме невысокой остаточной радиации, запаха озона и трупика чайки… Его и не видел никто, кроме меня. Будем считать, что в птичку божию попала молния, или просто забудем, порадуемся, что это всего лишь чайка.
Люди в белом оправдываются и подписывают разные полицейские бумажки. А старик Маарден уехал в Церн, на большой коллайдер, советоваться с коллегами. Он понял больше всех. Он знает, откуда вылетели альфа-частицы.
Москва, ул. Володарского, 43
11 мая 2011 г.