Общительный пухлый Миша не отстаёт. Сумрачный его друг, получив ключ от номера, отошёл к багажу, а этот проныра всё ещё тут, выспрашивает, подбивает клинья. Что делаете вечером? Не замужем? Тёплая ли вода в море? Где тут можно затусить? Сколько стоит сухое вино у вас в баре? Да, а что там за толпа? Дельтапланеристы? Класс! Они как раз нужны, ради них и приехали, их нужно снять… Впрочем, об этом потом. Пока, девушка, как вы говорите? Ирочка? Прелесть какая, пока, до вечера, до сладких сумеречных встреч под сенью фикусов приморских, нет, я не поэт, я оператор, пока-пока.
Миша устремился в бар, махнув рукой компаньону. Тот сморщился и принялся перетаскивать багаж в номер.
В баре сидела весёлая и на удивление трезвая компания – на столах сок, на лицах улыбки, одеты по-спортивному, общаются легко. Любителей костров и палаток узнаешь сразу.
Миша сориентировался за секунду:
– Физкультпривет! Ребят, вы на Узун-Сырт?
Компания ответно зашумела. Через минуту всё стало ясно: они из Питера, он из Москвы, они на сборы, летать на парапланах, он снимает клип про полёты. Познакомились. Ему нужно снять… Как бы это лучше сказать… Ну, чтобы небо было синее, и чтобы в кадре был дельтаплан… Парапланы? А не один ли чёрт? Это типа парашюта?.. Без разницы. Желательно, чтобы девушка летела, и волосы развевались, вот как у тебя, как, прости? Надя, да, точно, Надя! Такие волосы – это класс!
Надя была и в самом деле хороша. Тонкая, стройная, с высокой грудью и роскошной гривой натуральных, некрашеных, пшеничного тона волос. Один маленький недостаток открылся при более подробном рассмотрении: у девушки глаза оказались разными. Нет, форма одинаковая и весьма приятная, и вообще лицо милое, если сбоку смотреть, хоть слева, хоть справа. А как прямо глянешь – чудно. Один глаз коричневый, другой зелёный. Точнее, не весь глаз, а большое пятно, почти во всю радужку. Надя знала эту особенность своей внешности и старалась не поворачиваться к собеседнику анфас, опускала лицо, комплексовала.
– А ты тоже летаешь?
– Надюха у нас мастер. Она тут всем форы даст, – ответили за неё друзья.
Девушка смущалась, крутила головой. Но какая женщина не мечтает о съёмках? К тому же, в синем-синем крымском небе, на фоне красного крыла, под ласковыми потоками южного ветра, а? Тем более, когда так настойчиво уговаривают: «Клип получится потрясающий, я тебе точно говорю, это просто находка, соглашайся…»
Надя согласилась. Миша говорил и говорил, и даже брал за руку, и компания не возмутилась. Пары у девушки не было, ребята немного переживали за её одиночество. Пусть этот чижик из Москвы поухаживает за нашей Надюхой, что такого?
Через час раскрасневшийся ухажёр ворвался в свой номер. Между двух кроватей на ковре высилась пирамида: штативы, ящики с аккумуляторами, баул с камерой, сумки со шмотками. Спутник Миши стоял около открытой балконной двери, вдыхал незнакомые южные ароматы, проникающие с цветущих склонов.
– Колька, всё пучком! Я договорился про съёмки!
Николай повернулся к другу, беззлобно выругался:
– Собака ты. Серая. Противная. Толстая. Я из-за тебя один весь это хлам сюда таскал.
– Да ладно тебе. Зато всё решено! Снимаем завтра. Девушку нашёл, спортсменка, комсомолка, красавица. А главное – знаешь что?
– Она согласна тебе отдаться?..
– Поручик, вы пошляк. Главное – бесплатно! Их тут толпа целая. Студенты, из Питера. Они даже сумки нам помогут перетаскать, обещали. И никаких денег, коммунизм.
– То есть, ты намекаешь…
– Что гонорар, который ты отложил, ты должен отдать мне.
– Вот уж ни за что.
– Половину.
– Подумаю.
– Давай половину, и вечером идем в кабак. Я угощаю.
– Сначала снимем всё что надо, а потом уж и в кабак.
– И после этого я – собака! Да чтоб тебя перекосило, да чтоб у тебя повылазило, да чтоб ты ногу сломал и руку сломал, сын шайтана, внук шайтана, чтоб сто лет не видеть твою противную морду…
Миша ругался долго и чрезвычайно изобретательно, порой переходя на пятистопный ямб: жадюга ты, тебя я презираю, ты гонорар не хочешь поделить, ты не директор, хам, мерзавец, сволочь, скупой буржуй и трезвенник притом! Николай не слушал болтовню друга. Только удивлялся: как человек может приехать в такое волшебное место и ничего, ничего абсолютно не увидеть, не почувствовать?
Вечером зашли новые приятели Михаила, позвали гулять. Вышли за город, полезли было на ближайшую гору, но сумерки обрушились на Коктебель, и пришлось бросить дурацкую затею. Возвращались в темноте, спотыкались, падали, смеялись до слёз: Колька, эй, лови её, она уже летит! Надя и в самом деле летела со склона, запнувшись о камень, и он поймал, а она на секунду прижалась к нему горячей высокой грудью, дохнула в лицо чем-то нежным, ароматным, женским. И он шёл, задумавшись, под высоким чёрным небом рядом с девушкой, почти не слыша смеха, и подколок, и гомона, и шороха шин по ночному шоссе. Слышал только, как дышит море, а рядом дышит она.
+
Крым, Коктебель
21 мая 2004 г.
Утром Николай заказал микроавтобус для всей компании. Поехали на гору Клементьева, она же Узун-Сырт, заповедное место, священное для любого дельтапланериста. Спортсмены закидали в «Форд Транзит» свои баулы с парашютами, помогли москвичам перетаскать ящики с видеотехникой. Сели кто куда, дружески, без условностей, девушки на коленях у парней. Хитрый Миша рассчитал, куда уронить свой зад, и Надя оказалась у него. Николаю стало слегка не по себе, он отвернулся, смотрел на дорогу и старался думать о деле.
Вообще-то они тут как раз по делу: Николай – директор рекламного агентства, и даже почти владелец. Хотя образование не очень рекламное: за плечами петербургский метеорологический институт и неловкая попытка остаться на кафедре, защититься. Чуть с голоду не умер с этой диссертацией… Хорошо, что отец на крутой должности в банке, помог замутить небольшой бизнес. Мишу Николай взял на работу полгода назад, это друг детства, пухлый пройдоха, проныра, социализация – двести процентов, без мыла пролезет в любое отверстие. Незаменимый, гад. В Коктебель приехали, чтобы снять клип. Конечно, никакой не фильм, обычная реклама банка: с нашими кредитами вы летаете, без наших кредитов вы в пролёте. Красивое синее небо, красивая девушка летит, волосы развеваются, улыбочка, счастье. Лохи ведутся, берут кредиты. Сформулировав для себя задачу, Николай попытался объяснить Наде, что от неё требуется. Она обещала, что всё будет исключительно-замечательно, потому что ветер дует с юга. Такой, как надо, лучше не придумаешь. Воздушный поток с моря разгоняется над горячим побережьем, несколько километров тратит на прогрев. А потом натыкается на трёхсотметровую стену Узун-Сырта и взлетает к небесам, поднимая сотни чудаков, вообразивших себя птицами.
– Нам крупно повезло! Такой ветер бывает раз в году, – радовалась Надя.
– Конечно, это я наколдовал. Покажи нам класс! Сейчас сделаем кучу гениальных кадров. Ты станешь звездой, точно. – Миша изо всех сил развешивал лапшу, придерживая девушку за талию. Не то чтоб дорога ухабистая была, скорее для того, чтоб не сбежала… Надя посмеивалась, хотя не особо верила. Просто радовалась хорошему ветру и весёлым парням с крутой видеотехникой.
На горе Миша наконец-то замолчал, занялся камерой. А девушка распаковала свой баул. Оказалось, что она и в самом деле умеет управляться с этой братоубийственной штуковиной. Пять минут – и парашютное крыло надулось, поднялось, девушка махнула ручкой, толкнулась ножкой и воспарила. О, южный ветер! Он поднимает вверх и держит ровно-ровно, можно парить, улыбаться, растворяться в синем-синем, без облачка, небе. Красотища.
Сразу же получились хорошие кадры. Иначе и быть не могло: девушка стройная, погода лётная, оператор трезв и слегка влюблён в модель. Камеру переставляли так и эдак: искали точку по солнцу, потом против солнца, на всякий случай. Потом отошли вбок, сняли крупный план. Потом панораму окрестностей. Потом Надю на земле, распутывающую стропы. Потом Надю без всех этих ремней на плечах, с расстёгнутой верхней пуговкой рубашки.
Небо было забито летунами: семь километров Узун-Сырта запросто вмещают добрую тысячу этих психов. К обеду ветер стал меняться, задёргался, занервничал, небо заволокло тонкими перистыми облаками. По гребню горы проехалась «Нива» с мигалкой на крыше, из окна которой кричали в мегафон, предупреждали, что восходящие потоки сегодня очень сильные, неопытным лучше не рисковать, подождать. Но у Нади только глаза разгорелись. Она фыркнула и собралась показать пару трюков.
И трюки-то были уже ни к чему! Всё, что нужно, сняли, вхолостую любовались пилотажем, в котором ничего не смыслили, направив на Надю выключенную камеру. Она взмывала в слепящую высь, кружилась, проносилась над камерой, ныряла вниз, под гору, и снова поднималась, поймав «термик» – локальный поток воздуха, восходящий к небесам.
Народу летало порядочно, в основном парни. А на земле оставались болельщицы, и среди них были очень даже интересные тётки. Многие загорали… Глаза, понятно, разбегались в разные стороны. Никто не заметил, как всё началось. Услышали, что Николай кричит: «Стой, стой!» По крику поняли, что это не просто обмен любезностями. И в самом деле – красный параплан несло под гору. Он стал центром странного водоворота. Надю раскручивало, как на аттракционе в парке, разматывало всё быстрее. Она вроде бы что-то кричала, но недолго. Слишком сильно её вращало.
Параплан стал похож на пропеллер. Шансов у девушки не было: заденет землю – переломает все кости. Уйдёт вверх – проклятое крыло всё равно сложится. После такой центрифуги никакой Юрий Гагарин не сообразит, где верх, где низ. Обмотает её стропами, и опять же – шмякнется со стометровой высоты. Жуть.
Миша отбежал от камеры, хотел позвать на помощь. Но растерялся – кого звать? Откуда? Что можно сделать? Скорее всего, ничего, только смотреть, как ласковый южный ветерок раскручивает крыло, и ждать смертельного удара…
И вот они несутся вниз под гору – бешено вращающийся параплан, а под ним бежит Николай. Падает, катится по земле, цепляется за камни, обдирая руки. Вдруг – встал. Рванул рубашку, содрал её с себя. Расставил руки, как будто собирается взлететь, повернулся к ветру. Замер. Параплан над ним неожиданно дёрнулся, будто снизу ему дали здоровенного пинка, крыло наполнилось ветром, сделало по инерции ещё пяток оборотов, выровнялось и плавно заскользило над проклятущим склоном. Прекрасно видно было, что никто за стропы не тянет: Надя висела, как тряпичная кукла, без признаков жизни. Красный купол изящно развернулся и стал спускаться. А Коля всё стоял, и казалось, что он держит всю эту конструкцию на себе и ведет её к земле.
Параплан приземлился. Девушка покатилась по траве, парашют ветром протащило над её головой и растянуло по склону. Со всех сторон к ней бежали люди. Николай вдруг резко взмахнул руками, и все услышали настоящий гром и увидели, как огромная воздушная воронка над его головой поднимается, разворачивается и уходит вверх, разрывая тонкие перистые облака.
+