К счастью водительский люк был распахнут, и я буквально рухнул в него. Во время падения сильно ударился коленями о стальной обод. Наверное сильно и наверное было очень больно, только я этого не понял. Мысли вертелись лишь около одного: включить щит и полный вперед!
Увидев мое перекошенное от гнева, страха и боли лицо, надо же, ведь случается такой коктейль, Блюмер шарахнулся в сторону, как черт от ладана. Похоже он еще так и не понял что происходит. Сейчас самым страшным для него являлся маньяк, ну или псих по фамилии Ветров.
— Щит на полную мощность! — проревел я. — Быстро, мать твою, если жизнь дорога!
Аспирант даже не рискнул что-либо спросить, а тем более возразить. Негнущимися пальцами он нажал несколько кнопок и до упора вывернул верньер, расположенный в центре приборной панели. Гул со стороны десантного отделения тут же перешел в высокий, закладывающий уши вой. Одновременно с этим освещение в кабине померкло.
— В таком режиме мы не сможем… — начал было Блюмер.
— К дьяволу! — выдохнул я и рванул машину вперед.
От портала нас отделяло всего метров десять-пятнадцать. Мелочь, ничто, всего каких-то пару секунд движения. Наверняка кое-кто соврал бы, что за эти секунды он вновь пережил всю свою жизнь, повидался с давно преставившейся бабушкой, залез под юбку к своей первой девчонке, получил в глаз от в жопу пьяного дембеля. Да только я врать не стану. Ничего этого не было. И страха тоже не было. Только оцепенение и какая-то отрешенность. Единственная мысль, которая посетила мою голову, была: «Ох, сейчас как рванет!».
Когда мы влетели в центр черного туннеля, и впрямь тряхнуло. Здорово так тряхнуло. Но все же это был не взрыв. Это было что-то другое. За стеклами смотровых люков вспыхнуло яркое белое пламя. «Восьмидесятку» стало раскачивать, а снаружи послышался рев неистового, неизвестно откуда возникшего урагана. Первой ассоциацией стал крематорий — огромная печь, в бушующем пламени которой сгорим мы, расплавится стальная бронемашина. Однако уже через несколько секунд пришло новое видение. БТР уцелел. Вместе с ним мы проваливаемся в чужой мир. Вот тут мне и в самом деле стало жутко. Сразу вспомнились исполинские сооружения призрачного города, багровый свет в их окнах, зловещие тени, мелькавшие внутри. Нет, к такому повороту сюжета я определенно был не готов. Хотя кто меня будет спрашивать? Дело, как говорится, уже сделано.
Я понял это когда пламя стало утихать. Оно становилось все бледнее и прозрачней, уступая место темноте, по которой были размазаны полосы странной белесой дымки. Понять что это такое мне так и не судилось, поскольку уже через несколько мгновений за бортом вспыхнуло несколько электрических ламп. Я сразу понял, что это они — продолговатые флуоресцентные светильники, такие как ставят в производственных цехах, такие как висели в мастерской Рынка.
От волнения сердце чуть не выскочило из груди. Хотелось верить, что мы все еще на Земле, что это Подольск, Рынок, старый ржавый ангар. Чтобы как-то успокоиться, я сделал несколько глубоких вдохов, и только после этого потянулся к крышке люка. Проверить можно было только так.
— Т-товарищ полковник… — заикаясь, промямлил Блюмер. — Там… Может там…
— Может, — согласился я, и дрожащими руками толкнул крышку.
Над головой оказались ржавые балки и гофрированные плиты профнастила. Невдалеке горели четыре электролампы. От полудюжины других, оказавшихся в зоне действия аномалии остались лишь оборванные искрящие провода. Оборудование вдоль стен, стеллажи с инструментами, верстаки, забившиеся по углам люди. Цирк-зоопарк, все понятно и знакомо. Фух, значит дома! Полная уверенность пришла, когда я отыскал глазами Лешего и Серебрянцева. Они сидели на полу и во все глаза таращились на меня.
Я вылез наружу и без сил привалился к башне. Металл был горячий. От него вверх поднимались струйки то ли дыма, то ли пара. Наверное все-таки пар. Дым означал бы, что сгорела краска, а она вроде была цела.
— Ну, ты даешь, Максим! — возглас Загребельного окончательно вернул меня к реальности. — Как это ты додумался?
— Да так как-то осенило, — пробурчал я и стал медленно спускаться вниз. — Хотели испытаний? Так получите и распишитесь.
Пока сползал с брони, заметил что «302-ой» стоит в центре черного выгоревшего пятна, края которого присыпаны пеплом. Цирк-зоопарк, у этой черты исчезли люди!
Память воскресила те жуткие мгновения: рев воздушных потоков, извивающиеся в конвульсиях люди, ослепительный белый огонь пожирающий их тела, и еще… там было что-то еще. Что-то или кто-то. Какая-то фигура, силуэт, тень. Она стояла в объятьях чернильно-черных вихрей. А потом? — Я изо всех сил пытался вспомнить то, чего практически не видел. — А потом, когда на своей «восьмидесятке» я уже мчался навстречу зловещему порталу… потом она исчезла. Куда подевалась не знаю. Да и была ли вообще? Может все это не реально? Может именно так выглядел мой страх?
— «Двухсотых» человек шесть-семь, — Андрюха вырвал меня из липкого, дышащего могильным холодом мира воспоминаний. Он подошел, чиркая ногами по серым хлопьям.
— Это если они «двухсотые»… — мрачно заметил я. — А то может забросило мужиков куда-нибудь…
— А это одно и тоже.
— Пожалуй, — мне оставалось лишь согласно кивнуть.
Там временем уцелевшие после катаклизма люди стали приходить в себя. Они поднимались на ноги, выбирались из своих убогих укрытий. Все растерянные, подавленные, с печатью страха в глазах. По-другому быть и не могло. Никто из них никогда не сталкивался ни с чем подобным. Да и мы, если честно признаться, тоже не сталкивались. Даже аномалии Проклятых земель не шли в сравнение с этим.
— Вот он, значит, какой… туннель, — негромко произнес Загребельный.
— Да-а-а… — протянул я, оглядывая место происшествия.
— Это же надо где открылся, прямо у нас перед носом!
У меня в крови все еще бурлил адреналин, в голове стоял гул, перед глазами сияло чудовищное белое пламя, но тем не менее через все это сумела пробиться подозрительность, сквозившая в голосе друга.
— Полагаешь, туннель открылся не случайно?
— Заверяю вас, что щит к этому не имел ни малейшего отношения, — прихрамывая, к нам приближался Серебрянцев.
— А что имело? — нахмурившись, Леший стал внимательно оглядываться по сторонам. Словно что-то искал. Всего через мгновение подполковник ФСБ громко обратился к находящимся в мастерской людям: — Всем внимание! Осмотреться! обо всех подозрительных предметах докладывать немедленно!
— Ты полагаешь… — обратился я к приятелю.
— Не исключено, — Леший не дал мне договорить. — Те туннели, через которые приходят кентавры, создаются искусственно. Это факт. Почему бы кому-то не открыть дверцу прямо к нам в гости?
— О чем это вы? — не понял пожилой ученый.
— Потом, Даниил Ипатиевич, все потом… — чтобы не обидеть старика отказом, я взял в свою руку его ладонь и крепко пожал. — Поздравляю. Вы правы. Щит действительно может противостоять аномалиям.
— Мощность генератора маловата, — посетовал старик. — Надо будет что-то с этим делать.
— Только быстрее, Даниил Ипатиевич, — вмешался в разговор Загребельный. — Завтра утром мы должны уйти.
— Как завтра? — Серебрянцев растерянно взглянул на Андрюху. — Вы же говорили…
— Завтра, дорогой профессор… Завтра! — Леший перевел взгляд на меня. — Иначе я не уверен, уйдем ли мы вообще.
В нашем разговоре возникла напряженная пауза. То что не было произнесено вслух каждый домыслил сам, естественно, по мере своих знаний, склада ума и понимания происходящих событий.
Прервал этот процесс топот ног и громкий голос Владимира Фомина:
— Полковник, какого хера у вас тут творится?!
Мы немедленно оглянулись. Фома, Петрович и еще двое из охраны начальника Рынка ворвались в мастерскую. Все четверо имели оружие, но оно было закинуто за спину, из чего следовало, что местное руководство примчались совсем не для разборок. Исходящий легким дымком бронетранспортер, лежащие на полу раненные и рабочие, которые в спешке переворачивали мастерскую верх дном, все это поставило Фому в тупик.
— Я спрашиваю, что здесь взорвалось? — хозяин рынка прямиком направился к нашей компании.
— Все плохо, — Леший шагнул ему навстречу. — Аномалии. Как на Проклятых землях. Они добрались и сюда. Все как мы и предсказывали.
— А может дело совсем не в аномалиях? — прорычал Фомин? — Может всему виной эта гребаная установка? Черт меня дернул ее вам дать! Машину едва не угробили. А как же нам без машины?!
Фоме было явно насрать на рабочих, мастерскую, рынок и весь поселок. Вот за что он действительно переживал, так это за сохранность транспорта, который должен доставить его драгоценную персону к обещанному оазису мира и благоденствия.
— Я же тебе не пацан какой-нибудь, чтобы со страху вешать на уши всякое дерьмо! Говорю как было, — Загребельный свирепо сверкнул глазами. — А не веришь… Вон тут твои люди суетятся… Можешь у них все подробно выспросить.
Фомин ничего не ответил, но метнул быстрый взгляд на одного из своих боевиков, и тот тут же направился к группе рабочих, которые обследовали стеллажи с запчастями. Вот, сука! — пронеслось у меня в голове. И дал же бог попутчика!
— Товарищ подполковник, — Лешего окликнул пожилой мужчина в плотной брезентовой робе сварщика. — Можно вас на минутку? Совет нужен. А то понять никак не могу.