— Ну, так посмотри. — Он подал ему зеркальце.
Биттеринг поколебался, затем поднес зеркальце к глазам…
— Вот видишь, что ты наделал? — укоризненно заметил Сэм. — Разбил мое зеркальце.
Гарри Биттеринг переселился в мастерскую и начал строить ракету. В широко раскрытых дверях останавливались люди, переговаривались и шутили приглушенными голосами. Иногда помогали ему поднять или передвинуть что-нибудь. Но чаще только смотрели все более золотистыми глазами.
Приходила Кора, приносила в корзине завтрак.
— Я этого не хочу, — твердил он. — Буду есть только запасы с Земли. То, что мы привезли с собой. Не то, что выросло в огороде.
Жена смотрела на него. А он не смотрел на нее и разворачивал свои чертежи.
— Гарри! Гарри! — жалобно повторяла она.
— Мы должны уйти отсюда. Должны!
Ночи были полны ветра, струящегося в блеске лун сквозь море трав в пустых полях, сквозь клетки городов, покоящихся уже 120 веков. В поселке домик Биттерингов с дрожью ждал и боялся перемен.
Лежа в постели, Гарри чувствовал, как удлиняются у него кости, как они изменяют форму, размягчаются, словно плавящееся золото. Спящая рядом жена была смуглая, золотоглазая. Она спала спокойно; спали в своих кроватках бронзово загорелые дети. А ветер зловеще свистал в изменившихся персиковых деревьях, волновал сиреневую траву, срывал с роз зеленые лепестки.
На востоке появилась зеленая звезда.
Странные слова сорвались у него с губ.
— Иоррт… Иоррт… — повторял он.
Это было марсианское слово. Он не знал этого языка.
Посреди ночи он вскочил с постели, набрал номер археолога Симпсона.
— Скажите, что значит слово «иоррт»?
— Да ведь это древнемарсианское название нашей Земли. А почему вы спрашиваете?
— Просто так.
Трубка выпала у него из рук.
«Алло, алло, алло, — повторяла она, пока он вглядывался в зеленую звезду. — Биттеринг! Отзовитесь, Гарри!»
Дни шли, полные железного лязга. Он собирал железный каркас ракеты с неохотной помощью троих равнодушных мужчин. Через час он уже чувствовал себя усталым, должен был отдыхать.
— Это действует горный воздух, — говорили ему, смеясь.
Через несколько дней жена сказала тихо:
— Гарри, запасы кончились. Ничего не осталось. Я принесла тебе марсианскую пищу.
Биттеринг тяжело сел. Взял сандвич, развернул, осмотрел, начал есть.
— Отдохни сегодня, — говорила жена. — Нынче так жарко. Дети хотят идти на канал, поплавать. Идем с нами.
— Нельзя тратить время.
— Только часок, — настаивала она. — Купанье тебе поможет.
Солнце жгло, день был безветренный. Они шли по берегу канала, отец, мать, дети в купальных костюмах. Потом сели. В глазах жены и детей Гарри увидел золото. Раньше они не были золотыми. Его пронизала дрожь, растаявшая в лучезарных потоках зноя. Гарри вытянулся на траве. Он слишком устал, чтобы бояться.
— Кора, — спросил он, — давно ли глаза у тебя стали золотыми?
— Они всегда были такими.
— Нет. Три месяца назад были карие.
Они лежали на солнце.
— А у детей? — спросил он. — Тоже золотые?
— Когда дети растут, цвет глаз у них иногда меняется.
— Может быть, мы тоже дети. Для Марса, во всяком случае. Удачная мысль! Он засмеялся. — Пойдем купаться.
Они спустились в воду. Он погружался все глубже до самого дна, словно золотистая статуя. Ему захотелось растянуться на дне и лежать в зеленой тиши, в спокойствии.
Поднимаясь на поверхность, он смотрел в небо. «Там, на равнине, — думал он, — струится огромная марсианская река, и в нее погружены мы все, наши каменные дома и деревянные хижины, а она течет и омывает наши тела, удлиняет нам кости…»
На берегу сидел маленький Дэн, глядя на отца.
— Утха, — сказал он вдруг.
— Что ты говоришь? — спросил отец.
Мальчик улыбнулся.
— Ты же знаешь. Это по-марсиански «отец».
— Где ты этому научился?
— Не знаю. Нигде. Утха!
— Чего ты хочешь?
Мальчик не решался сказать.
— Я… Мне хотелось бы… переменить имя.