— Да у вас и носов-то нет, чтобы сморкаться! — слабо защищался Виктор.
— Верно! — с удовольствием подметил Дикий Труп. — И вам они тоже ни к че-му. Ничего хорошего вы с ними не сделали ещё.
— Вы можете пройти всю ПВТ из угла в угол и не услышать не то что мата, а даже грубого слова! Графиня не в счёт, она женщина и ей простительны причуды. Но даже она выражается лишь в адрес врагов. А у вас матерщина служит обык-новенным средством вербального общения! Что ни говорите, мы гораздо цивили-зованнее вас. — азартно высказался Аристократ.
Он небрежно выплеснул остатки коллекционной бальзамировочной жидкости в решётку окна — прямо в физиономию взмыленного от вожделения упыря. Тот молча бился меж двух прутьев, не в силах ни пролезть вперёд, ни выбраться обратно.
— Легко вам говорить! — вмешался оператор. — У вас нет конфликтов потому что у вас и потребности невелики.
— Так и вы ограничьте свои! Зрелища и хлеб — всё остальное блажь!
— Вы постоянно боретесь с проблемами! Причём, одновременно с противо-положными. С одной стороны у вас перенаселённый мир. С другой стороны вы не знаете, как повысить рождаемость в стране. Ваши самки вынуждены приклады-вать огромные усилия, чтобы привлечь самцов к своей прямой задаче. Мы сами видели в рекламе после полуночи. Но с другой стороны, вам присуща трогатель-ная забота о покойниках. Иначе откуда мы берём все эти пирожки?! Я уверяю вас, друзья, контакты с нами будут вам полезны!
— Заметьте, насколько бесконфликтно наше ПВТ! У нас нет семейных драк и перебранок, потому что нет семей. У нас нет детской смертности и самых деток тоже нет! Мы не озабочены выплатой пенсионных средств, потому что трупы не стареют! У нас нет болезней, мы не умираем! А вы же постоянно озабочены спасе-нием среды обитания от последствий вашей же жизнедеятельности! Вам негде хо-ронить умерших, а вы требуете повышения рождаемости! Правда, в последнее время вы очень поумнели, всё же учитесь у нас кое-чему! Я говорю о выставке трупных пластификатов. В самом деле, столько добра зря пропадало!
— Класс. — подтвердила Инженивая Трупица.
— А как вы неразумно расходуете ресурсы окружающей среды! Сначала уни-чтожаете виды, потом их же заносите в Красную Книгу вместо того, чтобы ВТО-рично перерабатывать отработавший свой срок биогенный материал! Но у вас есть множество соблазнительных вещей. Например, еда! Мы могли бы организовать бартер. Наши туристы едут к вам в ваши эти все Макдоналдсы. А ваши любители войнушек могут забавляться в наших шоу и сафари. Это вам не какие-то руки на экране монитора! Настоящий адреналин! Вы могли бы помочь нам пополнить настоящими экспонатами наш пыточный театр. Говорят, что это культурное меро-приятие очень популярно в вашем мире.
— О, в самом деле?! — оживилась Оригинальная Графиня.
— Нельзя отрицать, — продолжал Утопленный. — что в этом деле вы на порядок прогрессивнее Трупляндии! Зато мы могли бы помочь вам в наведении порядка на улицах. Представляю себе толпу футбольных фанатов, пытающихся прорваться сквозь оцепление из смердящих трупов! Мы могли за небольшую плату патрули-ровать ваши улицы. Уверяю, всё было бы отменно! А кондуктора в маршрутках! Несчастные женщины! Да нашему трупу только челюсть отстегнуть, как все пас-сажиры немедленно выстроятся в ряд и будут наперегонки платить. А ваши охран-ники! Куда в них столько пищи лезет?! Нашим ничего подобного не надо. Они и денег не возьмут, зато им ничего не страшно! А какие средства вы сэкономите на съёмках! Да мы за здорово живёшь будем сниматься в ваших фильмах ужасов! Вы ещё немного тут видали! На самом деле, у нас такая масса спецэффектов!
Виктор покосился на трясущуюся дверь и на костяные пальцы, что усердно шарили в щели у пола.
— Вот тут я с вами не соглашусь. — грустно возразил Борис. — Нельзя остано-вить развитие прогресса. Если наши киношники будут тасовать готовое, то ком-пьютерная анимация заглохнет. Тогда и у вас тут наступит застой.
— Да, Утопленный, тут вы явно переборщили с идеей. — недовольно заметил Экселенц.
— Абсолютно! — тот немедленно отказался от своих фантазий. — Просто я ув-лёкся. Мне так хочется наладить производство ужастиков в стране наших дорогих Гостей. Их жизнь так пресна, так однообразна, так удручающе бесцветна! А запах трупов так щекочет ноздри, так тормошит адреналин! Недаром в верхнем мире ни на миг не прекращается война! Сначала они переводят биомассу в регрессивную фазу, затем снимают об этом репортажи, потом кино, потом пишут книги, потом наперегонки кричат об этом в телешоу, потом мочат журналистов, потом устраи-вают показательные процессы, потом объединяются под мирным флагом и давят оппонентов по всей технологической программе, то есть снова переводят био-массу! Нет, братья, мы точно должны объединяться с вами: у нас так много обще-го!
Борис с Виктором обалдело переводили взгляды с одного трупа на другой. Кондаков пытался что-то проговорить, но не нашёл слов.
— Да что вы так встревожились, Виктор?! — расхохотался весельчак-Аристо-крат. — Вам же не предлагают немедленно заключать сделку! Мы просто подели-лись с вами своими планами на будущее. Успокойтесь, милый! От вас ничего здесь не зависит!
"А ведь и правда! — обрадовался в мыслях Виктор. — От нас ничего тут не за-висит!"
Он повеселел, расслабился и перспектива сосуществовать в одном прост-ранстве с трупами его уже не так смущала. В самом деле, они такие все миляги!
Прощание было трогательным. Дорогие Гости отбывали в обратный путь. Их посадили на дирижабль и они вместе со своим гидом, Диким Трупом, поплыли об-ратно на болото. Пользуясь случаем Борис с борта гондолы снимал панораму ПВТ. Там правда не было ни сельского хозяйства, ни заводов. Только города-кладбища и масса развлекательных комплексных мероприятий.
По случаю дня Единения доканывали последние запасы фейерверков. По-этому земля внизу вся так и вспыхивала искорками. Они плыли над сухими пыль-ными холмами. Дикий Труп, мечтательно сидел на краю корзины и, уцепившись за верёвки, пел чувственную песенку про череп на могиле.
Постепенно населённые места закончились и пошли болота. Вот вырисова-лась на островке деревянная церковь.
— Видали? — хвастливо спросил Труп. — Это классика! Музей!
И поведал Гостям, что это не что иное, как та хуторская часовня, в которой отдал Богу душу классический первопроходец жанра, Хома Брут.
— Заметьте, каков прогресс в отношениях между нашими мирами! — заметил он. — Тот лишь увидел вурдалаков, так и преставился. А вы просто молотки! Я вас уважаю! Высочайшим разрешением Президента музей вам оставят до конца всех съёмок на местности.
Они попрощались. Гости уходили по тропе обратно в свой мир. А Дикий Труп залез обратно, в свою петлю на балке. Он был смотрителем музея.
— Вить, а Вить. Я вот тут подумал. А ведь где-то тут у них существует и прост-ранство голых баб из всяких там журналов, ночной рекламы и послеполуночных передач. — сказал Борис, шлёпая сапогами по заболоченной тропе.
— Да ты что?! — ужаснулся Кондаков. — Даже и не думай! Это ж так затянет с головой! Там и пропадёшь! Еды-то у них тут нет!
— Я сам так думаю. Нельзя нашего мужика туда пускать, а то хердык стране.
Помреж, Володя Мазурович, ближе к ночи вышел покурить на волю. Неспеш-но брёл он по тропе куда-то за деревню. Погодка растеплилась и в воздухе так приятно пахло свежей травой. Уже смеркалось. Вова стоял под отцветшею черё-мухой и задумчиво делал последние затяжки прежде, чем пойти назад. Он скорее учуял, чем увидел какое-то движение.
Немного дальше, через открытое пространство, находились частые заросли низеньких, раскущенных берёзок. Там местные аборигены режут на зиму веники для бани. Вот из этих зарослей в лиловом сумеречном свете вышла пара.
Володя не сразу понял, что видит режиссёра Кондакова и оператора Бориса Немучкина — оба в болотных сапогах и матерчатых панамках с кармашком. Они медленно и торжественно переставляли ноги. Физиономии обоих украшались густой щетиной. Мазурович нутром почувствовал момент и невольно замер с си-гаретой в руке.
Режиссёр держал невысокого Бориса под локоть, а тот благоговейно прижи-мал к груди японскую камеру. Другой рукой режиссёр держал на локте корзинку, полную кассет. На безрукавке оператора газырями торчала обойма батареек. Глаза пришельцев поражали неземной печалью, одухотворённым блеском и пресветлой мудростью. Ничего не замечая, оба прошествовали мимо переставшего дышать помрежа. Ему вдруг показалось, что над головами у них немного засияло.
Они прошли, и лишь тогда впавший в прострацию Мазурович обнаружил, что сигарета прогорела до фильтра.
ГЛАВА 20. Это талант!
По графику съёмок с утра предстояло снять эпизод, в котором бабка Евдокия передаёт главной героине, Анастасии, наговорённый кусок смолы. Та должна по-том по сценарию прилепить его на заколку фермеровой жены. Но всеобщее недо-вольство таким графиком вылилось в открытую неприязнь со стороны актёров. Динара Пономаренко стала высказывать вслух, чтобы слышал Кондаков, что ей следовало бы выставить неустойку режиссёру за то, что за столько дней с начала съёмок она ни разу не участвовала ни в одном эпизоде. Пусть отпускает актёров в город и вызывает к назначенному времени, когда они и в самом деле пригодятся. Все были обозлены. Всех доставало отсутствие удобств и неважное питание.
— Я уеду, если сегодня же не приму участия в съёмке эпизода! — зверствовала Дина.
"Ступай, голубка!" — хотел ей злорадно ответить помреж Володя Мазурович, вспомнив, с каким трудом они с Семёновым пробились в Блошки. Но передумал и отправился к дачникам договариваться насчёт бани для актёров.
— Да в чём же дело?! — изумился дядя Саша. — Давно пора!
И немедленно отправился топить печурку. Несчастные актёры и все ассистен-ты обрадовались и забегали с полотенцами.
Дине Пономаренко в тот день банька обломилась. Кондаков неожиданно при-нял её ультиматум и перенёс первый эпизод на день раньше. Он горел работой и не собирался никого упрекать за рвение.
— Итак, снимаем сцену в доме фермера. Где смола?
Все начали оглядываться.
— Где Виолетта Егоровна?! — грозно рявкнул режиссёр.
— В бане. — ответил Димка-ассистент.
— Я серьёзно! — крикнул во гневе Кондаков. Сам он даже не помылся, вернув-шись с болота, и вонял какой-то дрянью. Всю ночь они с Борисом проторчали в монтажке, просматривая отснятый накануне материал.
— Да правда в бане! — оправдывались осветители.
— Где заведующий реквизитами?! — заскрипел зубами Кондаков.