Эта комната никак не могла принадлежать прошлому. Обстановка выглядела несколько странно. Впрочем, ничего странного. Это та самая комната, в которой происходили съёмки фильма. Все декорации остались на месте до следующего эпизода. Только аппаратура отсутствовала. Как всё это объяснить? Селембрис продолжала удивлять: в воссозданном локально фрагменте жизни сороковых го-дов присутствуют следы из лёнькиной современности. И было это всё ужасно интересно, если бы не картуши. Расследовать такую историю — сама мечта!
Карсавин всё не шёл и Лёнька выглянул из комнаты. От входа слышались не-ясные голоса. В коридор пробивался свет извне. Пойти и посмотреть? Что за сюр-приз на этот раз? Лён машинально взглянул на часы. Уже два пополудни?! Быст-ро! И далее уже не колеблясь, вышел из дому наружу.
Как он и думал, Карсавин забыл о нём. Актёр уже сидел с пасечником Лехом под навесом на пластиковых стульях и оба оживлённо о чём-то болтали.
Пасечник увидел Лёньку и примолк. Карсавин тоже обернулся.
— Ну, я пойду. — сказал ему Косицын, в небольшой досаде оттого, что его вто-рой раз так обманывают с этим мёдом.
— А чего так скоро? — спросил Лех. — Мёду хочешь?
— Спасибо. — с иронией ответил Лён. — Уже угощали.
Желудок с новой силой напомнил о себе. Косицын был дико голоден, а мёду так и не дождался.
Сопровождаемый взглядами обоих, он направился в деревню и прошёл мимо столба электропередачи. Опять столбы?! Да что же это?!
Лён сидел в стороне от дороги и ломал голову. Происходит нечто фантасти-ческое. Он переносится в Селембрис, попадает в Блошки сороковых годов, а по-том непонятно как оказывается снова в современности. Оба раза он вышел через дом Леха. Вывод лишь один: дом пасечника каким-то образом служит переходни-ком между обоими мирами. А кто же тогда сам Лех? К тому же он, как сам сказал бабушке Лукерье, должен сторожить свой дом.
И Карсавин свободно мотается между мирами. К тому же он племянник па-сечника. Эти двое представляют собою тайну! А что происходило в бане?! Там же были съёмки! Старуха Евдокия принимала в них участие Наташа с Ленькой Сиде-ли на лавочке и видели, как она вместе со съёмочной группой заходила в свой дом. Но где она живёт между съёмками? Это в голову Лёньке не приходило.
Сплошные тайны. Блошки буквально наводнены сверхъестественными явле-ниями. Уехали и не вернулись две машины. Они сами едва пробились сквозь странный мираж. А эти картуши!
Он поднял глаза и тут же застыл в неподвижности. Мимо шла бабка Евдокия. Она не смотрела по сторонам и направлялась явно к Леху. Лён думал, что она сей-час пройдёт — и всё. Но не тут-то было! Старуха вдруг остановилась (Лён думал, что заметила его), приставила ладонь к глазам и стала вглядываться вперёд.
— Что так быстро? — приветливо спросила она.
— Завтра съёмки. — ответил знакомый голос Карсавина. — Надо подготовиться.
— А то приходи ещё. — так же добродушно сказала бабка. — Мы рады будем. Скучно у нас тут. Хорошо вот вы приехали.
Эти двое поговорили и разминулись, а Лёнька вышел из кустов и направился следом за Карсавиным. Актёр не оборачивался. Он дошёл до своего трейлера, где жил, и скрылся из виду. Почему он не квартировал у Леха? Это было бы естест-веннее, раз он племянник.
На часах Лёна было полвосьмого вечера. Примерно так он и рассчитывал. Сколько ни пробудь на Селембрис, вернёшься через несколько часов. Уже на под-ходе к дому стал слышен смех и лёгкие удары ракеткой по волану. Девчонки игра-ли в бадминтон.
Гонимый голодом, Лёнька проник на кухню. Нашарил там кастрюлю супу, ещё горячую и принялся торопливо хлебать из половника, чтобы кто-нибудь не начал задавать вопросов, почему он не явился на обед.
— Это что такое?! — раздался гневный голос. — Не можешь дотерпеть?
В дверях стояла Зоя. Она прошла на кухню и отобрала половник.
— Сейчас есть все будем.
Вошёл Семёнов, вытирая руки полотенцем.
— Зови девчонок и Антонину. — сказал он. — У киношников перекур на обед.
Лён так удивился, что забыл про зверский голод. Обед в их доме бывает в два часа. А сейчас восемь, даже девятый. Он машинально глянул на настенные часы. Там было только два часа — встали, наверное.
В дом с грохотом ввалилась Катька, следом шли Антонина и Наташа. Все то-ропились сесть за стол.
— А сколько времени? — растерянно спросил Лёнька. Похоже, здесь у всех не-правильно идут часы!
— Всё как положено, — ответила мама. — два часа.
— Что снимали сегодня? — спросил Семёнов Антонину, садясь за стол.
— Всякие чепуховые эпизоды. — ответила та.
Все ели, переговаривались, сплетничали, смеялись. Лён даже забыл о жесто-ком бурчании в желудке. Он слушал и с нарастающим изумлением убеждался, что ничего не понимает. Между его уходом на Селембрис и возвращением обратно практически не было зазора! Он ушёл около двух и вернулся почти во столько же! Такого не бывало никогда.
Антонина меж тем со смехом рассказывала байку, которую ей натравили ос-ветители. Эти обормоты с серьёзным видом взялись её разыгрывать: они утверж-дали, что видели вчера своими собственными глазами, как Лёнька ввалился в дверь предбанника и вырубил ногой провод!
— Этого не может быть! — воскликнула Наташа. — Всё время съёмок мы были вместе возле дома! Катька вот свидетель!
Тут взоры всех невольно обернулись к Лёньке. А тот сидел с таким видом, словно в него попала молния.
Что это было? Как можно выскочить во вчерашний день?! Он был в Селемб-рис, когда заглянул в баню, и попал в момент вчерашних съёмок?!
Этим летом он встретился с таким количеством загадок, сосредоточенных в районе крохотной деревни, что совершенно терялся в предположениях.
— Лёнь, что произошло? — тихо спросила его Наташа, когда выпала возмож-ность. Никого рядом не было и никто не мог услышать.
Недоумевающий Лёнька ей всё рассказал. Помочь ему Платонова не могла ничем. Перенестись в другой мир она более не может. Весь ресурс исчерпан.
— Эй, смотрите, что я нашла тут! — раздался из мезонина голос Катьки.
Неугомонная девица лазала без спроса на чердак и рылась в запылённых сун-дуках. Катька скатилась с лестницы, едва не разбив свой любопытный нос. И, не удержав в руках, уронила на пол большую, обтянутую тёмной кожей книгу. При дальнейшем исследовании выяснилось, что это старый альбом с фотографиями.
— Эх ты! — восхитился дядя Саша, выбравшись на грохот из дома. — Неужто не пожгли?!
Все вместе они отправились на веранду. Там, за старым столиком, покрытым весёленькой клеёнкой, все сгрудились и стали разглядывать потускневшие от вре-мени фотокарточки.
— А я ещё видала в рамках! — с довольным видом сообщила вездесущая Кать-ка.
— Были, были у мамки такие. — подтвердил Семёнов. — На стенах висели.
Они все вместе переворачивали толстые негнущиеся страницы. Дядя Саша кого-то помнил, кого-то — нет.
— Смотри, Катька, на тебя похожа! — пошутила Наташа и указала на хорошо сохранившуюся карточку. Между двух крайне серьёзных взрослых, незнакомого мужчины и уже известной Лёньке Пелагеи-старшей, сидела на высоком стуле и напряжённо ждала птичку маленькая Пелагея.
— Это моя мамка. — произнёс Семёнов. — Пелагея Петровна.
ГЛАВА 13. Эпизод на Марькином болоте
Среда ознаменовалась с утра противной моросью и хмурым видом неба. Не-даром с вечера пламенел пожаром запад! Несколько раз начинал идти и снова умолкал несильный дождик. Всё это оказалось более чем кстати. Кондаков обра-довался.