Седьмой день четвертой десятины второго лиственя.
… Оглядев баронессу с ног до головы, портной задумчиво огладил окладистую бороду и с легкой издевкой поинтересовался:
- Что именно вам нужно, ваша светлость? Платья бывают свадебными, бальными, вечерними, повседневными, дорожными… Кроме того, дамы высшего света заказывают у меня охотничьи костюмы, наряды для конных прогулок и поездок на воды, корсеты, кринолины, сеточки для волос и даже прорезные нижние рубашки. Если вы, конечно, знаете, что это такое…
Леди Мэйнария знала. Так как густо покраснела и опустила взгляд.
Портной презрительно поджал губу и фыркнул.
Сообразив, за кого он ее принимает, я перетек к нему вплотную, склонился к его уху и тихонечко спросил:
- Жить хочешь?
Бородач побледнел, несколько раз утвердительно кивнул… и метнулся к здоровенному шкафу, занимающему чуть ли не половину торгового зала:
- Выбирайте, ваша милость: тут платья на любой вкус!
На лице баронессы промелькнуло странное выражение. То ли обида, то ли разочарование вперемешку с чем-то вроде грусти.
Причины его появления я не понял. А в глазах портного вдруг появилось удивление и… искреннее сочувствие!
- Прошу прощения, ваша светлость… - сложившись чуть ли не пополам, виновато выдохнул он.
Леди Мэйнария горько улыбнулась, кивнула - мол, извинения приняты - и поправила:
- Только не 'светлость, а 'милость'…
Потом подумала и определилась:
- Костюм для конных прогулок… под мужское седло. Пару нижних рубашек. Сменную пару брюк. Сапожки. Две пары чулок. Плащ с капюшоном. Арнотт… - неуверенный взгляд на меня - со всем, что в нем должно быть…
Портной опять понял больше, чем я. И быстро-быстро закивал:
- Сию минуту, ваша милость!
… Минута вылилась в час, если не во все два. Портной метался по торговому залу, громыхал крышками сундуков, вываливал на стол какие-то разноцветные тряпки и тут же убирал их обратно, что-то недовольно бурча себе под нос. Леди Мэйнария не вылезала из-за ширмы, примеряя одну вещь за другой, изредка подзывая к себе хозяина лавки и что-то вполголоса с ним обсуждая.
А я смотрел в окно и… вспоминал.
… Отложив в сторону третью шкурку, Кривой Раздан усмехнулся и… потрепал меня по голове:
- Достаточно…
Я вывернулся из-под его руки и непонимающе нахмурился:
- Не понял?
Пропустив мимо ушей мой вопрос, скорняк встал из-за стола и, припадая на левую ногу, проковылял в угол.
Зазвенела связка ключей, потом что-то звонко щелкнуло, и крышка сундука, который я ни разу не видел открытым, медленно поднялась вверх.
- Выбирай!
Я застыл. Потом покосился на шкурки, все еще валяющиеся на столе, и… отрицательно помотал головой:
- Рано. Я должен тебе еще две…
- Не должен… - усмехнулся Раздан, вытащил из сундука несколько пар варежек и бросил их на стол: - Выбирай…
Я подергал себя за мочку уха, представил себе, как обрадуется Эллария, и… убрал руки за спину:
- Уговор есть уговор. Я пока не расплатился…
Скорняк посерьезнел, подошел к столу, оперся на него обеими руками и, не мигая, уставился мне в глаза:
- Ты - человек слова… Принесешь оставшиеся, когда добудешь…
Я вспыхнул - ко мне обращались, как ко взрослому мужчине! Значит, уважали!!!
Подумав, я расправил плечи, заложил большие пальцы за пояс - так, как это делал граф Тьюварр - и солидно кивнул:
- Договорились…
Кривой Раздан улыбнулся, но шутить не стал:
- Выбирай…
Рука потянулась к огненно-рыжим варежкам с серебристо-серой опушкой и… убралась обратно: они выглядели слишком дорогими!
- Бери, ей подойдет… - улыбнулся скорняк. Потом прищурился, открыл соседний сундук и бросил мне роскошный пояс в цвет выбранной мною паре: - А это - подарок. Твоей сестре. От меня. И не вздумай отказываться, а то обижусь…
… Ввалившись домой, Эллария упала на стоящий в сенях рассохшийся табурет и обессиленно закрыла глаза.
Я метнулся к ней, стянул с ее ног насквозь промокшие постолы и начал растирать заледеневшие стопы:
- Устала?
Сестричка набрала в грудь воздуха… и отрицательно мотнула головой:
- Нет… Вернее, не очень… Сейчас переведу дух, поменяю маме простыни и приготовлю вам что-нибудь поесть…
- Я уже поменял… И репу отварил… Так что переоденься в сухое и за стол…
Толком не дослушав то, что я говорил, Эллария вскочила на ноги, метнулась к двери в комнату, увидела умиротворенное лицо мамы и… всхлипнула.
- Ларка, ты чего? - перепугался я. - Она уже поела… И теперь спит!
Сестричка смахнула со щеки слезинки, повернулась ко мне, упала на колени, обняла меня за талию и прижалась щекой к моей груди:
- Я тобой горжусь! Ты - настоящий мужчина…
'Настоящие мужчины не плачут…' - подумал я, вытаращил глаза, чтобы удержать подступающие слезы и… вспомнил про варежки!
- Переоденься, а то заболеешь на мою голову… - басом сказал я. И мотнул головой в сторону подоконника, на котором лежала ее домашняя рубаха.
Ларка фыркнула, чмокнула меня в подбородок и встала на ноги:
- Как скажешь, глава семьи!
Как ни странно, в ее голосе не было и тени насмешки. Впрочем, даже если бы она и была, я бы не обиделся. Ибо уже понимал, сколько ей приходится работать за кусок хлеба, который мы едим…
… Пока Эллария переодевалась, расплетала косу и сушила волосы у печи, я усиленно старался не улыбаться: пялился в огонь и хмурил брови.
Получилось. Даже слишком хорошо, так как в какой-то момент сестричка встревожилась, отложила в сторону рушник и подошла ко мне:
- Тебя что-то гнетет?
Я кивнул.
- Расскажешь?
Я полюбовался на облако рыжих волос, на грустные, но полные любви глаза, на ее ласковую улыбку и вытащил из-под лавки сверток с варежками:
- Это - тебе…
Ларка развернула сверток и… села на пол. А по ее щекам снова потекли слезы.
- Ну вот, опять плачешь… - делая вид, что расстроен, буркнул я. - Нет, чтобы обрадоваться…
Эллария шмыгнула носом, вытерла слезы рукавом и улыбнулась. Сразу превратившись в маленькое, но очень теплое солнышко:
- Я радуюсь! Просто мне никогда и ничего не дарили…
- Теперь - дарят. Двое. Я и Кривой Раздан… - сказал я… и оказался на полу, в объятиях сестры.
- Я тебя люблю, братик! И буду любить до самой смерти…
'До самой смерти…' - угрюмо подумал я, скрипнул зубами, вцепился в посох и принялся оглаживать оставшийся отрезок Пути. А потом услышал приглушенный всхлип:
- Что, я выгляжу настолько плохо?
Распущенные огненно-рыжие волосы, свободно ниспадающие на плечи, глаза, полные слез, закушенная губа… - в этот момент леди Мэйнария настолько походила на Ларку, что у меня оборвалось сердце.
- Что ж… Подберем что-нибудь еще… - расстроенно пробормотала баронесса, потянулась к поясу и нехотя принялась развязывать затейливый узелок…
- Сколько? - хрипло спросил я у портного. И вдруг понял, что не могу оторвать взгляд от лица Мэйнарии д'Атерн.
- Мне уже заплатили… - донеслось откуда-то справа. - Так что вы мне ничего не должны…
Я кивнул, перекинул посох в левую руку, не глядя сгреб со стола сумку со сменным бельем и арноттом. Потом сообразил, что баронесса все еще ждет моей реакции, и выдохнул:
- Хорошо… Даже слишком…
Хотя не видел ничего, кроме ее лица…
… Поездка по городу в памяти не отложилась - я смотрел по сторонам, а видел только Элларию. Дома. Во дворе. У проруби. Идущую по улице к замку графа Тьюварра и возвращающуюся обратно. Смеющуюся и плачущую. Бодрую и заспанную.
Прошлое, засыпанное пеплом прожитых лет, восстало из небытия и засияло ослепительно-яркими красками: я видел не только лицо сестры, но и ее конопушки. Родинку на переносице. Белую ниточку шрама на правом предплечье. Вздувшиеся вены на тыльной стороне ладоней. Вечно обломанные ногти. А еще изможденный взгляд, темные круги под глазами, ввалившиеся щеки, торчащие ключицы и сгорбленную от усталости спину.
А еще я вдруг понял, как она уставала. И это понимание возродило к жизни ту жгучую ненависть, которой я жил целых двенадцать лиственей…
- Ты - выгорел… Весь… - снова прозвучало в голове. - Но выгорел очень давно, а от тебя пахнет свежей кровью. Почему?
Я вытаращил глаза, чтобы не вспоминать, но перед ними все равно замелькали те самые картины из прошлого, которые я не любил вспоминать больше всего:
… Пламя взлетает по стенам сарая, как белка на вершину сосны. И, на мгновение замерев у конька крыши, прыгает ввысь. Туда, где в разрывах угольно-черных облаков мелькает мутный желтый глаз Дэйра. Вытянувшись на десяток локтей, оно замирает, а потом рассыпается мириадами искр, которые устремляются вниз. К земле, залитой кровью и заваленной бьющимися в агонии телами…
Делаю шаг… потом второй… Стряхиваю с плеч навалившуюся тяжесть… Не глядя, отмахиваюсь засапожником… Ощущаю, как вздрагивает чье-то тело, прыгаю в огонь и подныриваю под пылающую балку…
По ноздрям шибает жутким запахом горящего мяса. А через мгновение к нему добавляется вонь от горящих волос.
На краю сознания мелькает мысль:
'Мои…'
Но не задевает. Так как я не могу оторвать взгляда от изломанного тела Элларии, распластанного на обеденном столе…
… Волос - нет. Совсем. Там, где утром сияло рыжее облако - огромный пузырящийся ожог. Чуть ниже - заплывшие глаза, сломанный нос и окровавленный рот с неестественно свернутой набок челюстью.
Тоненькая шея покрыта черными пятнами от чьих-то пальцев. Рубашка разорвана от ворота до пояса, а из-под горящей ткани бесстыдно торчит обожженная грудь с обезображенным соском.
Взгляд соскальзывает ниже, и я складываюсь пополам, выплескивая на землю содержимое желудка…
… Надо мной что-то лопается, и на спину обрушивается неподъемная тяжесть. Падаю на колени. Кое-как выворачиваюсь из-под горящего бревна, с трудом встаю на ноги и снова прикипаю взглядом к телу сестры…
Щелкает. В лицо ударяет что-то обжигающе-горячее и опрокидывает меня навзничь…
… Прихожу в себя, вытаскиваю из щеки горящий шип, встаю на четвереньки. Хриплю… и слышу собственный голос, заглушающий рев беснующегося пламени:
- Убью!!!
Потом срываюсь с места, подхватываю на руки неподъемное тело Ларки и шагаю в пламя…
- Кром…
Прокусываю губу, чувствую вкус крови на губах и ускоряю шаг…
- Кро-о-м!!!
- Ларка? - не веря собственным ушам, спрашиваю я. И возвращаюсь в реальность.
Это - не Ларка, а леди Мэйнария, в глазах которой - страх…
Поворачиваю голову туда, куда смотрит она, и расплываюсь в счастливой ухмылке. Это - они… Те, кто взял жизнь моей сестры и мамы. И те, кто порубил соседей, пытавшихся за них вступиться…
- Бездушный… - неуверенно выдыхает молодой парень с цепом в руке. И делает шаг назад.
Поздно: я соскальзываю с коня и устремляюсь вперед. К тем, кто вернулся из прошлого…